Шрифт:
Идёт 1993 год, молодому доценту научно-исследовательского института Олегу Никифорову приходится, мягко говоря, непросто. Копеечную зарплату на работе часто задерживают, денег катастрофически не хватает, и, чтобы хоть как-то поднять свой уровень жизни и иметь дополнительный доход, решает он однажды заняться частным извозом на своей старенькой «Шестёрке».
И вот, честно отпахав днём в институте, приходит этот учёный домой, ужинает чем Бог послал, немного отдыхает, затем садится за руль и до полуночи усердно
Месяц таксует. Два. Три. Уже хронически не высыпается, при этом дико устаёт. Зато хоть как-то поправляет своё финансовое положение и начинает потихоньку рассчитываться с долгами.
И, казалось бы, ничего, терпимо, жить, как говорится, можно. Только вдруг на четвертый месяц этой, так называемой, дополнительной работы с ним происходит наинеприятнейшее событие, которое усугубляет его и без того невесёлую жизнь.
А именно: в один из вечеров, проезжая возле ночного клуба в поиске очередного клиента, он замечает на своём пути компанию парней крупного телосложения, пытается их аккуратно объехать слева по луже, но вместо этого случайно угождает в ней колесом в яму, тем самым сильно обрызгивает одного из толпы.
– Э-э! – тут же раздаётся голос «пострадавшего» здоровяка, – Ты чё творишь, гнида? Стой! Куда поехал?
Молодой доцент делает вид, что не замечает его, проезжает дальше, ускоряется, тогда тот, не раздумывая, бросается за ним в погоню и теперь уже кричит на бегу:
– Слышь, кому говорю? Тормози! Ты мне кроссовки попортил!
Бугай не унимается метров сто, упрямо бежит за «Шестёркой», но после того, как она набирает приличную скорость, всё же растворяется, так и не догнав, в темноте.
Дабы не испытывать судьбу, Никифоров сворачивает на неприметную улочку, потом ещё на одну, и ещё. И вскоре, как шпион, покидает этот недружественный район, продолжив таксовать в другой части города.
Часа три-четыре благополучно «бомбит», даже успевает подзабыть про того обрызганного парня, мол, было и было. Однако в первом часу ночи, когда он, сонный и уставший, возвращается домой, а за ним неожиданно увязывается подозрительная «Девятка», открыто преследующая его, то тут Олегу вновь становится не по себе.
Незнакомый автомобиль начинает навязчиво сигналить, моргать фарами, лихо подрезать. Из его открытых окон машут накачанными руками. А чуть позже он и вовсе, обогнав «Шестёрку», резко тормозит перед ней, заставив нашего таксиста остановиться.
Далее из этой «Девятки» выскакивают четверо братков, подлетают к вжавшемуся в руль Олегу и давай ему сходу предъявлять:
– Мудила, тебя кто так ездить научил? – орёт один из них.
– Чё зыришь, вылазь! – требует другой.
– Ты что не слышал, что тебе сказали? Из тачки вышел! – добавляет третий.
Ну а когда раздаётся голос четвертого братка, то Никифоров сразу узнаёт в нём того самого
– Я почему за тобой бегать должен? – разъярённо спрашивает тот. – Чего не остановился тогда? Думал, я номера твои не срисую?
Не дождавшись ответа от трясущегося таксиста, компания «помогает» ему вылезти из машины. Затем обрызганный бугай хватает его за гриву волос и тянет вниз, опуская к своим кроссовкам:
– Вот, посмотри, как ты мне «Адики» попортил, – продолжает негодовать он. – А ещё новые «балалайки» замочил. И как я теперь в таком виде к тёлке пойду?
– Ты чё, косматый, – добавляет его товарищ, – решил нашему братишке вечер испортить? – и пинает Олега поставленным ударом в живот.
Молодой доцент, скрючиваясь от боли, падает на мокрый асфальт, после чего незнакомцы налетают на него со всех сторон, как стервятники, и наносят ему ещё несколько разящих ударов.
– Ребят, да вы чего? Не надо! – вскрикивает умоляюще Никифоров. – Я ж не хотел. Извините. Я всё почищу.
Насытившись агрессией, компания успокаивается, хозяин «испорченных» кроссовок долго глядит на Олега, а потом говорит ему спокойным голосом:
– Да засунь свои извинения знаешь куда? Ты мне лучше скажи: чем компенсировать будешь? – и переводит взгляд на «Шестёрку», всматриваясь в её салон, – Чё там у тебя? Магнитола есть?
Побитый Олег с трудом поднимается на ноги, утирает кровь и, глотая слова, отвечает:
– Мужики. Да я ж обычный научный сотрудник. На работе гроши.
– Кто, кто ты? – перебивая, ржут парни в голос.
– Доцент я, – продолжает жалобно Никифоров, – работаю в НИИ. А по вечерам вот таксую. Ну, чтобы было на что хлеба купить.
– Понятно, в общем, терпила ты, – смеясь, делает вывод «обрызганный» браток.
И, побивая кулаком своей правой руки по ладони левой, заявляет:
– Ладно, баклан, некогда мне тут с тобой базарить. Короче, поступим так: отдашь нам в компенсацию сегодняшнюю выручку, что успел «набомбить», магнитолу твою, пожалуй, тоже возьму. Ну, и развезешь пацанов по адресам, и, будем считать, косяк твой исчерпан.
Никифоров не спорит, обреченно кивает и, отдав требуемое, покорно развозит издевающихся над ним всю дорогу друзей этого лиходея.
А уже дома с горечью вздыхает и думает: «Ну и дела. Ничего не заработал, магнитолы лишился, бензин попросту сжёг. Так ещё и, ко всему прочему, отхватил прилично. Вот как я в таком разукрашенном виде завтра в НИИ пойду?»
Но всё же не раскисает и, немного погодя, с оптимизмом прикидывает дальше: «Что ж, к трудностям мне не привыкать. Значит, буду больше калымить. Возьму на работе больничный, а сам выйду таксовать в будние дни. Потом в выходные – от зари до зари и, авось, наверстаю».