Ликует форвард на бегу СИ)
Шрифт:
— Договорились, что перейдет к нам только в том случае, если «Днепр» в высшую лигу не выйдет, — вздохнул тренер.
— Хм…Дегтерев?
— О, этот упрямец похлеще тебя будет, — протянул Адамас Соломонович. — Мы к нему в Донецк специально аж самого Яшина отправляли. Тот его и так, и эдак, чуть ли не в преемники свои прочил. Но ни в какую: играть буду только за «Шахтер». И точка! А ведь, чует мое сердце, заберут его в Киев, как пить дать заберут. Прикажут начальству горняков и те сами парня отвезут.
— А на кой он им, у них же Рудаков? На данную
— Ну, во-первых, на случай травмы, — рассудительно сказал Голодец. — Мало ли что может случиться — у нас, вон, Лева сломался и привет! Во-вторых, конкурента ослабить. А еще и нам не дать усилиться, как следует. Это, брат, целая стратегия!
— Что ж, получается, нам сказочно повезло с Банниковым, — засмеялся Данила.
— Сплюнь! — посоветовал тренер. — Ему еще до конца руку после перелома восстановить нужно. Но, думаю, все будет в порядке. Мне тут сорока на хвосте принесла адресок одной старухи-травницы, так говорят, что она разными настоями да мазями настоящие чудеса творит.
— И это в наш просвещенный век, когда человек полетел в космос, — засмеялся Мельник. — Ну вы даете! Лучше бы в Курган к доктору Илизарову его свозили.
— А кто это? — заинтересовался Адамас Соломонович. — Я где-то слышал уже недавно эту фамилию. Только никак не могу вспомнить, где именно?
— Девушка моя рассказала, — объяснил Данила. — Это врач, что Брумеля на ноги поставил при помощи аппарата, который сам же и изобрел. Вот там, в клинике Илизарова настоящие чудеса происходят, а не в избушке какой-то Бабы Яги.
— Но-но, полегче на поворотах, — оскорбился Голодец. — Не знаешь, не болтай. Любой дурак подобной трепологией горазд заниматься. Народная медицина — это не мракобесие, а альтернативный путь. Я как-то давно, лет пятнадцать назад, гастритом мучался. Так вот, когда официальная медицина от меня отказалась, друзья с такой же бабкой свели и та за несколько приемов на ноги поставила.
— Что ж Яшина к ней не отвели? — недоверчиво поинтересовался Мельник. — Смотреть больно, как он со своей язвой мучается.
— Так померла старуха, — горестно вздохнул тренер. — Веришь, честно хотел Леве помочь, да, вот беда, не успел. Кстати, а ты Семину «на зубок» для его первенца скидывался?
— А как же. Сразу, как только узнал, что у него сын родился.
— И что решили подарить?
— Ох, честно говоря, даже не в курсе. Там Анюта с Масловым командуют.
— Эти накомандуют, — поморщился Голодец. — Ящик шампанского и корзину закуси притащат и дело с концом.
— Может быть коляску попробовать достать? — задумался Данила, вспоминая, что им с женой было нужно, когда родилась дочка. — Погодите, мы ведь скоро в Италию поедем, так там можно всякие-разные пеленки-распашонки по дешевке взять.
— О, вот это хорошая мысль! — одобрительно улыбнулся Адамас Соломонович. — Всяко лучше выпивки. В хозяйстве вещь нужная. Надо будет этим двум оболтусам подсказать, а то точно пустят все на ветер. Ладно, пришли. Дуй к себе в комнату, а мне еще к Константину
В подъезде своего дома, куда Данила вошел вечером, после второй тренировки, его встретили дикий шум и грохот. Какой-то полузнакомый коренастый рыжий парень волочил вниз по ступеням мопед «Рига». Да еще умудрялся на ходу переругиваться с тетей Зиной, соседкой Мельника, которая, стояла на площадке первого этажа в ожидании лифта и, разумеется, никак не могла пройти мимо столь вопиющего безобразия и теперь громогласно, на весь подъезд, чихвостила рыжего на чем свет стоит.
— Чего встал, весь проход загородил! — нахально заявил счастливый обладатель продукции латвийского завода.
— А в ухо? — деловито поинтересовался Данила. Парень открыл было рот, чтобы огрызнуться, но пробежался взглядом по атлетичной фигуре Мельника и благоразумно решил заткнуться.
— Правильно, давно пора этому охламону уши надрать! — заголосила радостно тетя Зина, почувствовав силовую поддержку в лице соседа. — Весь подъезд изгваздал своей тарантайкой!
— Подумаешь, пару раз домой затаскивал, — пробурчал рыжий. — На улице с мопедом возиться не с руки, там мотор надо перебирать.
— А что с ним? — невольно заинтересовался Данила. У него в детстве тоже был мопед — потрепанный «Карпаты-Спорт», на котором он славно поколесил по улицам Москвы, катая визжащих от восторга одноклассниц.
— Так это ж «тройка», — сплюнул рыжий. — У нее движок с Харьковского велозавода.
— И что?
— Вот ты, тормоз! — помотал головой пацан. — У первых моделей «Риг» моторы были чешские, с завода, где «Явы» делают. Точнее, по лицензии. Так им сносу не было. А эти…форменное барахло! Пять минут едешь, потом два часа ремонтируешь.
— Я и говорю, весь подъезд своей керосинкой провонял! — снова включилась тетя Зина.
— Беги, паря, — шепнул одними губами Данила и посторонился, пропуская незадачливого «рокера». Тот благодарно кивнул и, пыхтя от усердия, быстро выволок мопед на улицу.
— Хулиган! — припечатала его в спину соседка. — Все матери расскажу!
— О, теть Зин, — Мельник заметил авоську с продуктами в руках женщины и попытался переключить ее на другую тему. — В нашем продуктовом затаривались? Народу много?
— Чего? — не поняла сразу соседка. — Ты про что? А, продукты? Ну а где ж еще, там. Я ж не получаю огромные деньжища, как некоторые! — она ядовито взглянула на футболиста. — По рынкам для меня ходить дороговато.
Данила мученически закатил глаза и тихонько вздохнул. Вот ведь, вредная тетка. Подумаешь, привозил несколько раз домой сумки, набитые разнообразными «вкусняшками». Но вовсе не с рынка, как она себе нафантазировала, а из «сорокового» гастронома, расположенного на Лубянке. Раньше он был открыт только для сотрудников НКВД, но в середине 50-ых пропуска отменили, и он стал общедоступным. Хотя по-прежнему располагался в ведомственном доме — в двух шагах от гастронома был вход в клуб КГБ.