Ликует форвард на бегу СИ)
Шрифт:
— Иди ты! — обалдел Еврюжихин. И с жадным любопытством спросил. — А зарплату какую предлагали? Ну эти, с приема.
— Понятия не имею, — равнодушно пожал плечами Мельник. — Не дошли до конкретики. Я их чуть раньше в пешее эротическое путешествие послал.
— Это как?
— На х…й!
Танюха повисла на нем, едва только Данила переступил порог своей квартиры. Радостно завизжала, осыпала торопливыми жадными поцелуями, и Мельник с удивлением почувствовал, что стоит в прихожей, и лыбится, как распоследний
— Хорош! — с напускной суровостью сказал он. — Отпускай, давай.
— Не-а! — легкомысленно отозвалась подруга, прижалась к нему всем телом и требовательно заглянула в глаза. — Скучал?
— Вот еще! Знаешь, какие там девицы возле нас вились? Сказка!
— Если я тебе сейчас врежу коленом между ног, — ласково сказала-пропела Татьяна. — То ты навсегда забудешь про этих драных английских кошек!
— Почему «драных»? — удивился Данила.
— Еще одно слово и глаза выцарапаю!
— Жаль. Тогда я точно подарки твои достать не смогу, — огорченно вздохнул Мельник. — Как я без глаз в чемодан-то полезу?
— Подарки?! Так что же ты молчал, дубина стоеросовая! Чурбан! В какой сумке? Или в чемодане? А, стой уже, сама сейчас посмотрю!
Чума. Форменное стихийное бедствие. Ураган и цунами в одном флаконе. Секунду назад стояла рядом, а теперь, как ветром сдуло. Только слабый аромат духов в воздухе. Кстати, не самый приятный, надо бы это дело поправить! Но позже, позже.
— Тань, а пожрать дома есть что-нибудь?
— На плите, в кастрюле посмотри, — донеслось из комнаты сквозь шелест разворачиваемых свертков и треск рвущейся оберточной бумаги. — И салат еще овощной в холодильнике. Руки только помой!
— Понял, — Данила скинул туфли, влез в тапки, снял пиджак и небрежно повесил его на крючок. — Руки, так руки.
— Дань, чуть не забыла, — стих шум в комнате. — Тебе какой-то Шориков недавно звонил. Я ответила, что ты еще не приехал. Сказал, что скоро еще позвонит. Или заедет — я не поняла, слышно было не очень хорошо.
Мельник замер. Интересно, товарищ майор уже получил доклад от прикрепленного комитетчика? Скорее всего, да. И что же теперь будет?
— Давно он звонил?
— Что? А, нет, минут двадцать назад. Ой, Данька, а это что за коробка? Тоже мне?
— Которая? — заглянул в комнату юноша. — А, да, тоже тебе.
— Что это? — подруга нетерпеливо рванула упаковочные ленты. — Ох, вот это платье! — Фоминцева вскочила с тахты и приложила обновку. — Девчонки умрут от зависти! Только…слушай, а оно не слишком короткое?
Примерно вот такое. Коллекция, правда, 1968 года. Лондон. Пикадилли
— Нормальное, — решительно сказал Мельник. — И вообще, прятать твои ноги — это уголовное преступление! Да, там еще духи отдельно упакованы. Только, уж извини, французские, а не английские. И еще какой-то набор: тени-шмени и прочая ваша лабуда.
— Дань, — девушка испуганно прижала руку ко рту. — Но ведь все это безумно дорого. Откуда ты взял столько денег?
— Что? Деньги? А, не волнуйся, банк не ограбил.
— Мельник, я серьезно!
— Знаешь, у ирландцев есть один классный парень — Джордж Бест. Так получилось, что мы с ним нашли общий язык, и он на прощанье подарил мне всю эту роскошь. Точнее, даже не он сам, а его жена. Он ведь, оказывается, женился недавно. И теперь супруга пытается за ним уследить, ездит повсюду. Наивная, конечно. Но, не суть. Так вот, я его к ней в отель привез и сдал с рук на руки. А на следующий день она вдруг примчалась в аэропорт и мне перед отлетом в качестве «спасибо» приволокла всю эту тряхомудрию. Я еще удивлялся, чего она прицепилась, как репей, и выспрашивает: есть ли у меня девушка, какой у нее рост, фигура и все такое.
— А почему ты его вез? — подозрительно спросила Татьяна. — Что, он сам не мог доехать?
— Не-а, — засмеялся Мельник. — Он на спор бутылку водки усосал и пришел в состояние нестояния.
— С тобой? — ужаснулась Фоминцева. — Ты ведь не пьешь?
— С Шестерневым.
— Читала я про этого Беста, — задумалась девушка. — У нас в газетах писали, что он гуляка, бабник и пьяница.
— А еще он очень классный игрок, — вздохнул Данила. — Жаль, что талант свой гробит почем зря. По-хорошему, его бы закодировать, подлечить, да мозги малость вправить — цены бы не было.
— Ой, да вы все одинаковые! — фыркнула насмешливо Таня. — Только у нас это выпячивать не принято, а за границей ваш брат-футболист еще и гордится тем, сколько выпил. Видала я на сборах и соревнованиях, как вы себя ведете. Что, скажешь — вру?
— Всякое бывает, — пожал плечами Мельник. — И жук свистит, и бык летает. О, кстати, ты с вон тем пакетом поаккуратнее — там пластинки.
— Что-то интересное купил? — у девушки загорелись глаза.
— Есть кое-что, — согласно кивнул Данила. — «Rubber Soul» Битлов и Led Zeppelin. И еще The Stooges — разухабистые хлопчики. Ну и мимо The Doors пройти не мог, свежак. Правда, пришлось у ребят занимать, а то мои командировочный фюить! Приказали долго жить, в общем.
— Надо же, — с уважением взглянула на него Фоминцева. — Ты прям знаток.
— Кстати, — вспомнил Мельник. — Представляешь, мне Бест под большим секретом проболтался, что Битлз вот-вот распадется!
— Врешь!
— Зуб даю! Он с ними на короткой ноге и кухню их внутреннюю знает, как свои пять пальцев. Говорил, что Леннон с Маккартни разругались вдрызг, хотели уже в этом году разойтись, но решили потерпеть до выхода нового альбома. Только ты никому, поняла!
— Ничего себе!
— Вот-вот. — В это время заливисто пропел звонок входной двери. — Ох, кого там еще черт принес?!