Ликвидация
Шрифт:
— За полковника Шамина не слышал?
— Так точно, слышал! Был такой… ворюга… То есть говорили такое, что ворюга, — поспешно поправился водитель, напряженно косясь на начальство. — Но его оправдали. В «Красной Звезде» даже заметка была…
— В «Красной Звезде»?..
— Так точно.
Гоцман задумчиво покачал головой. Пару секунд смотрел, как тяжело трогается с места трамвай, и внезапно взялся за ручку дверцы, обернувшись к Якименко:
— Леша, сработайте без меня.
За столом Гоцмана что-то писал Довжик, изредка морщась и трогая ладонью
— Арсенина нашел?.. — Лицо Гоцмана не предвещало ничего хорошего.
— Звонил, — виновато вытянулся Тишак. — Трубку не берет. Просмотрел сводку по городу — похожих трупов нет…
— Дуй к нему на квартиру. Опроси соседей.
— Так к нему ж пилить кудой!.. — тоскливо вздохнул Тишак.
— Машину мою возьми, — с балкона отозвался куривший там Кречетов. — Только к пяти вернись.
Гоцман вздрогнул, поднял глаза. Ну да, Виталия было не разглядеть за занавеской. Налетевший ветер отпахнул ее в сторону, и стало видно, как майор кидает во двор окурок, трогает пальцем подсыхающую ссадину на скуле — след падения на кирпичи — и входит в комнату.
— Тебя ж в прокуратуру дернули? — вопросительно поднял брови Давид.
— Только вернулся, — скупо отозвался Кречетов.
— В МГБ надо запрос сделать, — тихо посоветовал Довжик, не отрываясь от писанины.
Кречетов согласно кивнул, обращаясь к Давиду:
— Может, по этой линии Арсенину и рапорт завернули… Только сам туда не суйся.
— Я шо, головой стукнутый?.. — Гоцман бросил взгляд на перевязанную голову Довжика и досадливо поморщился. — А тебе, Тишак, это ничего не отменяет. Шевелись давай…
Кречетов и Тишак одновременно вышли из кабинета. Давид постоял в задумчивости и вдруг попросил Довжика:
— Михал Михалыч, на минуточку… Выдь, а?..
Майор, недоуменно пожав плечами, отложил перо, спрятал бумагу, над которой корпел, в сейф и вышел в коридор. А Гоцман снял телефонную трубку и набрал номер.
— Военная прокуратура?.. УГРО вас беспокоит, подполковник милиции Гоцман. С полковником Чебаненко соедините меня… Здравия желаю, товарищ полковник!.. Павел Константинович, будь так добр, выручи… Личное дело майора Кречетова, только так, шобы до него эта информация не дошла… Обижать не хочется. Могу сам к вам подъехать. Да нет, чепуха… По оперативной надобности… Шо?.. Ах, секретность? Бдительность?.. Я вас понял… товарищ полковник. Извините за беспокойство.
Давид зло швырнул трубку на рычаг.
…В кабинете начальника УГРО Омельянчук, облаченный в свой обычный синий китель, заканчивал инструктаж молодых сотрудников. Те толпились вокруг седоусого полковника, глядя на него с обожанием и трепетом.
— …А вот геройства нам как раз и не нужно, — вдохновенно рубил воздух крепким кулаком Омельянчук. — Вы должны раскрыть преступление! И не одно! Их куча! И значит, вы должны быть живые и даже, так вам от души скажу, здоровые!.. А перспективы у вас, товарищи, огромные. Вот
— Так точно, товарищ полковник, — вразнобой отозвалось несколько человек. — С Ленинградских, Челябинских…
— От тож, — удовлетворенно кивнул Омельянчук. — А у нас, между прочим, в следующем году планируется возродить в университете юридический факультет! Так что с повышением квалификации никаких вопросов быть не должно… — Увидев вошедшего Гоцмана, он радостно двинул усами: — А вот и наш самый знаменитый розыскник, товарищи! Наша легенда!.. Подполковник милиции, заслуженный работник НКВД Давид Маркович Гоцман, начальник отдела…
— Андрей Остапыч, на секунду, — не обращая внимания на застывший в немом восторге молодняк, перебил Давид.
Омельянчук насупился:
— Не по уставу…
— Товарищ полковник милиции, разрешите… — покорно вздохнул Гоцман, разводя руками. — Короче, надо бикицер! Выдь!..
Когда красный от досады Омельянчук вышел в коридор, Гоцман коршуном налетел на него:
— Андрей Остапыч, выручай… У тебя ж, если память не подводит, брат кадровик был на Втором Белорусском фронте?
Омельянчук на мгновение опешил, а потом замахал руками:
— Так он же ж не сам! Его назначили! А так-то Сашка — парень боевой… Он до этого на Юго-Западном был…
— Я не за то, — дернул углом рта Гоцман. — Ты можешь с ходу у него выяснить, был или не был Кречетов Виталий Егорович… звание — старлей или капитан юстиции, не знаю точно… следователем на Втором Белорусском? Сорок восьмая армия?..
— Ты шо, Дава? — снова оторопело моргнул Омельянчук. — Это ж только официальным запросом… Фронт-то больше года назад расформирован… Да шо ты мне голову морочишь! — внезапно рассвирепел он. — Ты в прокуратуру позвони да затребуй личное дело, всего и делов! Там же указано будет…
— Та звонил я уже туда, они ни в какую… Ну шо, был?! — рявкнул Гоцман, буравя начальника глазами. — Или не был?!..
Омельянчук обиженно засопел. Давид, внезапно обмякнув, провел рукой по горлу:
— Андрей Остапыч, ну честное слово — во как надо…
В квартире майора Кречетова перед большим трельяжем, появившимся там всего несколько дней назад, прихорашивалась Тонечка Царько. Как всегда перед спектаклем, она была раздражена и потому особенно очаровательна. Воздух комнаты был насыщен волнующими, непонятными, сугубо дамскими запахами — духов, пудры и еще чего-то, недоступного мужчинам…
— Вернулся? — двинула Тоня выщипанной бровью в сторону вошедшего майора.
— Нет. Заскочил, чтобы проводить тебя. — Виталий с улыбкой протянул девушке роскошный букет.
— Не пойдешь? — скосила на него глаза Тонечка.
— Не могу, — виновато вздохнул Кречетов,— дела.
— Трогательно, — фыркнула Тонечка, проходя мимо протянутого ей букета. — Поставь в вазу.
Кречетов молча повертел букет в руках. Кашлянул, глядя на Тонечку…
— Тоня… У меня есть к тебе одна просьба.