Ликвидаторы времени. Охота на рейхсфюрера
Шрифт:
— Я не могу. Я — в карауле. Так что вы двигайте, а мы еще посторожим.
«Начальнику сектора IV Е5 штурмбаннфюреру СС и криминальдиректору Вальтеру Кубицки.
Срочно. Секретно.
За истекшие четверо суток в зоне ответственности моей команды активности, которую можно отнести к группе „Медведь“, отмечено не было.
Из нескольких эпизодов диверсионной и прочей подрывной деятельности противника, имевших место в последние дни, хочу отметить следующие:
1. Диверсия и нападение на патруль севернее Радошковичей.
2. Зафиксированную радиостанцию противника юго-западнее д. Гойжево.
3. Взрыв склада нефтепродуктов южнее Ракова.
Наибольший интерес с точки зрения поисков группы „Медведь“ представляет фиксация и попытка захвата действующей радиостанции противника. При попытке захвата имело место боевое столкновение с силами противника. Рацию и радиста захватить не удалось.
Примерно в 6 часов 12 минут утра контрольный пункт пеленгации и контроля эфира Абверштелле 311 зафиксировал выход в эфир новой радиостанции противника
Поскольку первоначальные координаты радиостанции находились в зоне нахождения окруженных частей русских, то дежурный сотрудник ГФП не отреагировал своевременно — первая команда на захват радиостанции была отдана около 8 часов утра.
Наша служба отреагировала своевременно, но в силу того что большинство сотрудников и приданных подразделений в настоящее время находятся в поиске на местности, то на согласование вопроса о предоставлении армейским командованием необходимого наряда сил и средств ушло около получаса.
Учитывая то обстоятельство, что в результате недавних диверсий все дороги, ведущие из Минска в нужном направлении, запружены нашими войсками и колоннами снабжения, а у мостов и переправ стоят многокилометровые заторы, наша группа столкнулась с большими трудностями при выдвижении в район действия. Поэтому в 8.42 минуты я связался с нашим подразделением в Радошковичах (ближайшим крупным н/п. в районе выхода радиостанции в эфир) и отдал приказ на захват радиостанции шарфюреру Зоммелю, посоветовав при этом задействовать также и сотрудников ГФП. К этому времени пункты пеленгации сообщили уточненные координаты радиостанции, которая все еще продолжала передачу.
Шарфюрер Зоммель во главе приданого стрелкового взвода выехал в указанный район из Радошковичей в 9 часов 07 минут. Также в этот район убыла и оперативная группа ГФП в составе 12 человек, возглавляемая фельдполицайсекретарем Фильшем.
Из-за упоминавшихся выше проблем с движением и удаленности района от Радошковичей группы прибыли на место в 10.17.
Прибыв на место, обе группы приступили к прочесыванию лесного массива и осмотру расположенных на местности хозяйственных построек. Буквально через несколько минут группы попали в засаду, организованную силами как минимум взвода. Причем противник произвел предварительное минирование местности. Поскольку и шарфюрер Зоммель, и фельдполицайсекретарь Фильш во время нападения погибли, то я основываюсь на рапорте заместителя Фильша фельдполицайассистанта Буша. (Копия рапорта прилагается).
Он оценивает засаду как „очень хорошо организованную“, а минирование местности — „виртуозным“. Так, при взрыве фугаса, оставленного в одной из хозяйственных построек противником, погибли 3 военнослужащих и были ранены 2 военнослужащих и один сотрудник ГФП.
Во время боестолкновения часть сил противник направил на захват автотранспортных средств оперативных групп. Несмотря на то что эта попытка была отбита с большими потерями для противника, русским удалось захватить один из грузовиков, предназначенный для транспортировки раненых, и скрыться на нем. Как свидетельствуют все очевидцы, грузовик скрылся в глубине лесного массива, являющегося частью так называемой Налибокской пущи, где сейчас в окружении находятся около 20 дивизий противника. В силу этого преследовать похитителей не представлялось возможным, тем более что наши сотрудники и так находились под сильным огневым воздействием противника.
На основании вышеизложенных фактов могу предположить, что зафиксированная рация имеет отношение к окруженной группировке войск русских. И была использована для организации прорыва кольца окружения. В пользу этой версии также говорят следующие факты:
1. Группа „Медведь“ до этого не использовала радиосвязь.
2. Район выхода в эфир находится в зоне возможного действия окруженных частей противника, а предположение, что группа, выполняющая специальное задание, подвергнет себя риску попасть под зачистку при ликвидации „котла“, весьма спорно.
3. Низкая квалификация радиста. Согласно анализу, проведенному специалистами СД и абвера, радист не очень уверенно работает на ключе, что указывает на его неопытность. (Заключение экспертов и записи передачи прилагаются).
4. Длительность передачи. 4 часа 37 минут 42 секунды — зафиксированное время передачи. Для профессионалов это недопустимо много.
О других эпизодах.
Диверсия на мосту и нападение на патрульную группу 70-го охранного полка севернее Радошковичей по почерку совершенно не похожи на действия группы „Медведь“. Из рапорта командира патрульной группы фельдфебеля Мойзера (копия прилагается) очевидно, что диверсия совершена скорее всего военнослужащими РККА, прорывающимися из окружения. Недостаточность вооружения, как и примитивность средств совершения диверсии, ясно указывают на это.
Взрыв на полевом складе горюче-смазочных материалов можно объяснить множеством причин, начиная от халатности персонала и заканчивая диверсионными „закладками“ русских. К тому же из-за продолжающегося до сих пор пожара следственные действия на складе не проводились.
Основным же пунктом, не позволяющим приписать вышеприведенные эпизоды к действиям одной РДГ противника, является то, что все три эпизода произошли с крайне небольшим разрывом по времени, но на значительном удалении друг от друга.
1. Взрыв и пожар на складе ГСМ — 0.20 19 июля в 5 километрах западнее Ракова.
2. Работа радиостанции и засада на группу захвата — 6.00–11.00 того же дня в 20 километрах западнее Радошковичей.
3. Диверсия на мосту — примерно 20.00 19 июля в 4 километрах севернее Радошковичей.
То есть между
ГЛАВА 3
Москва, улица Дзержинского, дом 2.
20 июля 1941. 15.10
— Борис Михайлович, безусловно, ваша версия заслуживает пристального внимания, но до тех пор, пока мы не получим подтверждение из других источников — это только разговоры. Кстати, когда следующий сеанс связи со «Странниками»?
— Послезавтра вечером.
— Они запрашивали места расположения военных складов уровня выше дивизионного, как считаете, стоит им передавать такую информацию?
— Отчего же нет? Даже если это, паче нашего чаяния, немцы, то вреда все одно — никакого. А если все же наши, то может весьма интересное дело выгореть…
— Значит, к послезавтрему соберите данные и передайте. Еще один вопрос, — и старший майор зашелестел листами. — Вот: «Согласно штатным расписаниям одна немецкая дивизия равна 1,5–1,75 дивизии РККА». Что это значит? Отправьте запрос.
— Слушаюсь, товарищ старший майор.
— Можете идти.
Сменившись с поста, я торопливо, всухомятку, отобедал. Как сокрушенно сказал Несвидов, подавая мне несколько бутербродов с салом и колбасой:
— Товарищ майор огонь разводить не велел, а на примусах ваших, — имея в виду туристические газовые горелки, имевшиеся у нас в количестве четырех штук, — такую ораву накормить — хлопотно.
Употребив вкуснейшие натурпродукты и запив их холодным чаем, я направился к «штабу», разузнать планы командования. Уже метров с пяти я услышал, как командиры о чем-то спорят, поэтому я издалека спросил:
— Товарищ майор, к вам можно?
— Да. Заходи.
На давешней «веранде» собралась практически вся верхушка группы: Саша, Фермер, Люк и Тотен. Никого из пленных я не увидел и поэтому сразу же спросил:
— А майор с прочими где? Неужто в расход пустили?
Командир досадливо махнул рукой в сторону Алика:
— Нет еще. Вон, кореш твой против, предлагает для махинаций всяких его использовать. Хорошо, что ты пришел, — сейчас нам про старосту твоего подробно расскажешь. Что там с колхозником этим про зерно придумали?
Я повторил предложение Акимыча.
— Ну, что скажете? — спросил Фермер собравшихся.
Люк пожал плечами, дескать: «мне все равно», а вот Бродяга потер заросшую щеку и разразился речью:
— А что? Можно интересную комбинацию провернуть… Только полицаев мы трогать не будем. Пустим поиски по ложному следу, да и мозги местным немцам серьезно припудрим.
— Это как? — поинтересовался командир.
— А так. Через пару часов приедем на машинах трофейных, а старосту попросим подводы подогнать и изымем по расписке зерно.
— Да на хрена нам это зерно сдалось? — раздраженно спросил Шура-Раз.
— Сань, тут не в зерне дело… Вот прикинь — в районе пропал довольно крупный чин, что немцы делать будут? Правильно — лес прочесывать. А оно нам надо? А так смотри: днем коровам хвосты крутил, вечером зерно выгребал, так что тут он, рядом. Может, где на хуторе загулял с селянками? При любом раскладе фору нам в сутки выцыганим. Да и бумажками старосту этого прикроем.
— Хмм, а бумажки кто писать-то будет, ты, что ли?
— Тотен, — и, повернувшись к Алику, Бродяга спросил: — Сможешь на смеси немецкого с тарабарским русским на бланке ксиву состряпать?
— Именно что «состряпать»… На большее, боюсь, меня не хватит, — ответил тот.
— Извините, что сокрушаю ваши мечты, — прервал я их, — но для начала надо убедиться, что у старосты есть на чем товар вывозить, а то ему же еще коров надо куда-то деть. То, что я предложил с зерном, пока — не более чем смутная идея. Может, я и поторопился.
— Вот, уже более разумный подход, — одобрил меня Фермер, — а то прилетел, глаза горят… Вперед, вперед… А тут все взвесить надо.
— Ага, а пленный что сказал?
— Если ты про майора, то — много всякого. И бумаги у него интересные в портфеле нашлись.
— Это набор так помог?
— И набор тоже… Знаешь, сколько немцев с нами соседствуют?
— Откуда, командир?
— Взвод в Старом Селе…
— А может, мы их… того? — перебил я командира.
— Ты дослушай вначале, торопыга! — разозлился Саша. — И пехотная дивизия в десяти километрах, а это значит, что немцы здесь практически в каждой деревне стоят! А ты — «того», «того»…
— Точно, мы, когда к вам ехали — видели, — подтвердил слова командира Люк.
— А что здесь дивизии делать-то? — опешил я.
— Как «что»? Окружение держат, ну и зачистками занимаются.
Услышанное меня весьма огорчило, но я все равно задал давно волновавший меня вопрос:
— А интендант тоже из этой дивизии?
— Нет, он начальник какого-то там отдела в службе снабжения девятой армии, — вместо командира ответил мне Тотен. — Короче, шляется по округе и думает, чем бы зольдатиков накормить.
— То есть он неместный? И соответственно его не скоро хватятся?
— Вроде того…
Полученная информация требовала времени на усвоение, и я закурил, усевшись по-турецки в углу.
— О, Сань, гляди, очередное коварство замысливает! — подначил меня Люк, обращаясь непонятно к кому, поскольку в штабе присутствовали все три Саши, если считать и его самого.
Я буркнул что-то типа «отстаньте» и, не обращая внимания на смешки соратников, продолжил свои размышления. «Так, а ведь Бродяга прав… Нам не шуметь надо, а немцев путать и пугать до потери пульса. Чтобы у них сложилось ощущение полной нелогичности того, что мы делаем. Вот одинокий взвод стоит в стороне от торных дорог, но его никто и пальцем не тронул, а вот штаб дивизии — весь защищенный такой, но в нем одни мертвые… И тишина-ааа».