Лила

Посвящается Александру Дадашеву-младшему

Ты носишь внутри себя высочайшего друга, которого не знаешь, ибо Бог живет внутри каждого человека, но не многие умеют найти Его. Человек, который приносит в жертву свои желания и свои действия Тому, в Ком лежит начало всех вещей, Тому, Кто создал Вселенную, достигает такой жертвой совершенства. Ибо тот, кто находит в самом себе счастье, радость и в себе же несет свой свет, тот человек находится в единении с Богом.

Знай же, что душа, которая нашла Бога, освобождается от, страдания, рождения и смерти.

Бхагават-Гита

Я склоняюсь в глубоком почтении перед всеми учителями, великими душами, пронесшими в наши сердца

Начало пути

Говинда

За пределами несчитанного множества материальных вселенных простирается духовное небо. Оно имеет форму лотоса, а его лепестки содержат в себе бесчисленное количество планет Вайкунтх.*

В высшей части духовного неба, зовущейся венчиком, расположена планета Верховной личности Бога. Все планеты Вайкунтхи поддерживаются Его энергией. В этой обители Бога зовут Говинда – Изначальный, Причина всех причин. Сотни тысяч Богинь процветания служат Ему там и так же, как Он, имеют духовную природу.

Структура планеты Верховной Личности представляет собой философский камень, а воды, текущие по планете— нектар. Все желания исполняются там мгновенно, слова звучат как музыка, а движения, словно танец в ритме чудесной мелодии, которую Господь играет на своей трансцендентной свирели, с которой Он не расстается никогда.

Волосы Говинды украшает павлинье перо. Он так прекрасен, что своей красотой затмевает тысячи купидонов. Господь наслаждается своими непостижимыми играми, отраженными в пространстве вариантов хроникой миров, из которой Он черпает свое вдохновение и любовь подданных, исполняющих роли супругов, заботливых родителей, сыновей. Все, играя с Господом, исполнены радости преданного служения.

Я расскажу тебе историю о том, как Ветерок – Его вечный спутник нечаянно сбил с головы Говинды павлинье перо. Было ли это предопределено, явилось ли это неосторожностью Ветерка – определи для себя сам, внимай моему рассказу, наблюдая за тем, как перышко, подхваченное хороводом бабочек, устремилось наземь. Едва коснувшись земли, подхваченное потоками Ветерка, пытавшегося вернуть перо на прежнее место, оно ускользнуло из его ветреных объятий и, разделившись на два начала – мужское и женское, закружилось в танце над озером серой бездны, материальной природы. Ветерок, поддувая со всех сторон, пытался предотвратить погружение перышка в материю, но оно словно нарочно ускользнуло в темные глубины.

Виновато склонив перед своим господином голову и сложив молитвенно руки, ветерок попросил прощения.

– Не волнуйся, – ответил Говинда своему другу. – Перышко мечтало об индивидуальности. Будет справедливо позволить ему получить этот опыт. Я отправлю вслед за перышком свой дух. Он поможет ему вырваться из вязкой структуры материи.

Достав из-за пояса свою трансцендентную свирель, Говинда вдохнул в нее чудную мелодию, которая, вспорхнув в небо, устремилась за перышком.

– Считай до восьми, – сказал Говинда Ветерку и, присев на лугу, погрузился в себя, обратив свой взор к Богине Лакшми.

Ветерок принялся вести счет:

– Один, два, три…

Начало пути. Намерение.

На юге Италии, цветущем ароматной оливой и сочной лозой, в поместье, принадлежащем благочестивой семье Латерано, мужчины которой с рыцарским достоинством служили ордену тамплиеров, подрастал юноша. С раннего детства у него проявлялся бесстрашный характер.

– Мое львиное сердце! – в шутку звала его мать.

Франческо рос в атмосфере бесконечных дуэлей среди детей прислуги, изображая доблестного рыцаря. Мальчишки разделялись на две группы. Сын конюха изображал отважного могола, осадившего Иерусалим. Франческо с парой товарищей стойко защищали стены города. Битва на деревянных мечах, как правило, заканчивалась кулачным боем. Когда яростная схватка накалялась до предела в роли миротворца на поле брани выходил сеньором Антонио – главой семьи Латерано .

– Битва укрепляет дух, – говорил Антонио звучным громовым голосом . – Благородная битва – это удел рыцарей – добавлял он глядя на своего сына. В это мгновение казалось замирало все вокруг. Дети с виноватым видом стояли перед старшим поглядывая друг на друга исподлобья . Сохраняя всю отцовскую строгость внешне но улыбаясь в сердце своем Антонио начинал рассказывать истории о походе за Гробом Господним. Говоря о героях минувших лет, о народах, канувших в лету, он погружался в своих рассуждениях в глубокую древность. Дети зачарованно слушали его, а затем, когда оставались одни, изображали героев из рассказов почтенного сеньора. Стук деревянных мечей и задорные голоса мальчишек превращали цветущий сад поместья в поле незатихающей брани. И казалось, доблесть воинов, покоившихся в далеких землях, вновь находила свою обитель в сердцах, покоряя их.

Когда Франческо исполнилось двадцать лет, на торжественном собрании он был посвящен в рыцари ордена тамплиеров. Хорошо образованный, крепко сложенный, он подавал большие надежды своему состарившемуся отцу. Благочестивый нрав и благородное сердце говорили за себя, выдавая в юноше истинного аристократа. С прислугой Франческо был заботлив и добр. С любовью и трогательной внимательностью он относился к друзьям детства, ставшими для него скорее младшими братьями, нежели слугами.

После исполнения возложенных отцом обязанностей Франческо уединялся в библиотеке, где проводя за чтением вечерние часы, время от времени поглядывал на портрет доблестного предка, в честь которого он получил свое славное имя. Величественный взгляд прадеда изображенного на полотне, казалось, содержал в себе глубокую тайну, в которой было сокрыто прошлое и будущее. Ставший кумиром для молодого тамплиера образ предка словно взывая к своему потомку из глубин времени, предрекал скорую встречу. Мысль о том, что мощи прадеда покоятся в далекой земле Иерусалима, где он пал, защищая город, не давала покоя. Однажды, еще будучи подростком, Франческо заявил своему отцу:

– Придет время, и я отправлюсь за его мощами!

Отец принял сказанное за детскую забаву, но Франческо жил идеей похода, тщательно изучая карты земель, в которые он собирался держать путь, посвящая много времени изучению астрономии, чужих обычаев, обрядов и языков. К тридцати годам он свободно говорил на арабском и мог без особых затруднений объясниться на арамейском.

Настоящим потрясением для старого Антонио стало забытое обещание сына, которое вновь прозвучало из уст Франческо. Он встал на колени перед отцом и попросил благословить его в дальнюю дорогу.

Слезы выступили на глазах старика. Антонио понимал, что не может повлиять на решение сына. Поцеловав его в лоб, он произнес:

– Господь всегда на стороне тех, кто тверд, в своих намерениях. Я буду молиться о твоем благополучном возвращении. Будь же достоин своих предков.

Утром следующего дня, попрощавшись с родителями и друзьями, молодой Латерано отправился в путь. Благословение отца было ему надежным щитом, а благородное намерение сияло путеводной звездой.

Через неделю путешествия морем на торговом корабле, принадлежащем ордену, Франческо ступил на землю египетскую. Не желая привлекать к себе внимание, он принял решение идти одному, а поскольку знойное солнце отнимало много сил, приходилось продвигаться ночью.