Лилис
Шрифт:
– Кем бы ни был этот парень, он молодец, – громко сказал Локос. – Убил напоследок столько тварей…
Я кивнул. Мне грустно было думать, что пилот – фанатик «моей» веры, хотя, признаться, эта мысль так и лезла в голову. Хотелось верить, что, как сказал Виктор, свершился акт мести и самопожертвования, а отважный воин был воплощением доблести и чести…
Локос огляделся вокруг, посмотрел на четырех солдат, сгрудившихся в центре платформы, на десяток оставшихся на периметре андроидов и вдруг застыл, будто вспомнил о чем-то.
– Командор, – сказал он, – или прикажете
– Называй хоть горшком, только в печку не сажай.
– А вы еще и ценитель старых поговорок? Вы полны сюрпризов. Может быть, расскажете, кто вы такой на самом деле?
– В этом нет необходимости, Виктор, – ответил я.
– Вы в самом деле так считаете? А знаете, что из-за вас я близок к помешательству? Понимаю, что об этом нельзя говорить, но я просто не могу! Я сейчас сорвусь!
– В чем дело, Локос?
– В чем дело?! Дело не во мне, дело в тебе и в твоей ненормальной команде! У тебя даже андроиды ненормальные! Да ты посмотри на вот этого: видишь?
Я посмотрел в сторону защищенного дополнительной броней андроида и мысленно почесал затылок. Визоры в шлеме-бегемоте не светились сиреневым, поскольку в каждом из них торчало по стреле с пышным оперением.
– Видишь? Я-то вижу. Я все видел своими глазами! Весь прошедший бой, вместо того, чтобы убивать этих остроухих тварей, я просмотрел на него! Вот скажи мне, как мог ослепленный робот стрелять? Почему он не отключился?! Как он попадал точно в цель? А?
Я пожал плечами, но вряд ли наплечники доспеха сдвинулись хоть сколько-нибудь заметно. Что мог ему ответить? Поведать про частичку своей сути, которую вложил в андроидов перед выходом из фрегата? Тогда придется попутно рассказать про себя, уверить, что я бог… Конечно, он не поверит и придется доказывать. А оно мне надо? Потянув еще пару секунд, чтобы придумать ложь поубедительней, начал издалека:
– Послушай, Локос, понимаю, что мы все устали, но…
Я замолк и замер, поскольку увидел мелькнувшую позади майора тень. Через секунду мозг доложил, что на платформу то ли прыгнула, то ли упала с неба, то ли просто телепортировалась страшная эльфийка. Страшная, потому что лицо оливковокожей оказалось сплошь измалевано белой и красной красками, губы изогнулись в оскале, в руках поблескивал не меч и даже не лук, а посох с большим металлическим набалдашником.
Один из солдат, стремясь закрыть меня от внезапно объявившейся опасности, кинулся на нее, намереваясь смять женщину в рукопашной, но та не обратила на воина особого внимания. Она небрежно взмахнула рукой – и два обернувшихся в ее сторону андроида вылетели с платформы, упали и покатились в пыли уже где-то далеко позади; еще взмах посохом – и нападавший солдат в буквальном смысле слова вмерз в платформу.
Черный доспех сплошь покрылся толстой коркой синеватого льда, а удар кулаком, которым он попытался снести голову колдунье, не достиг цели. Зато эльфийка со всей силы ударила посохом в ледяную статую, набалдашник расколол ее на части, и под ноги женщины посыпались бело-сине-красные куски льда. Лишь голова в черном шлеме покатилась по платформе, чтобы в скором времени упасть за борт.
Оставшиеся бойцы открыли по эльфийке огонь, но взметнувшийся вокруг нее фиолетовый ореол смог защитить колдунью от соприкосновения с потоками субатомных частиц. Поднимать гранатомет я не стал: каждая потерянная секунда была равнозначна чьей-то утраченной жизни. Не имелось гарантии пробивания защитной ауры; к тому же взрывом я мог задеть Локоса. Поэтому шагнул к женщине раньше, чем она успела превратить в сосульку еще кого-нибудь.
В самый последний момент я испугался, но было уже поздно что-то менять: рука взметнулась вперед. Со всех сторон раздались предостерегающие крики, но заклятие Темной каким-то образом растеклось рядом со мной, не причинив видимого вреда. А моя рука уже вошла в защищающую ее фиолетовую сферу, пальцы сжались на горле женщины.
Она не сопротивлялась. Лицо в бело-красной краске перекосила судорога, глаза заполнил животный ужас, но были в них и безмерное удивление с изрядной долей благоговения… Я не разжал пальцы, даже когда она обмякла, а зрачки заволоклись серой завесой.
Но вдруг сопротивление плоти исчезло. Ее тело, ее горло истончились и прошли между пальцами подобно песку. Еще миг я пытался ухватить черный туман, в который превратилась колдунья, но рядом со мной остался только прозрачный воздух…
– Ты подделка, – в третий раз повторил Локос. – Ты не тот, за кого себя выдаешь.
На этот раз трое солдат не выдержали, серьезно нарушив дисциплину, заворчали в эфир, предлагая Локосу заткнуться, если, конечно, он не желает вылететь с платформы. Но вряд ли майор испугался: из города мы выехали и теперь колесили между зеленых полей с какими-то сельскохозяйственными культурами – дойти отсюда до обсерватории можно было и пешком.
– Виктор, на этой палубе только одна подделка, и это ты. Подделка от макушки до пяток: с ног до головы брутальный самец, воин, отмеченный множеством боевых шрамов, командир, убеленный сединами. Но все это не настоящее, все это пустая оболочка. Готов поспорить, что до прошлой недели ты не участвовал ни в одной боевой операции.
Локос опустил голову в шлеме, постоял так секунд двадцать, потом вновь уставился на меня:
– Ты прав, конечно, ты прав, но это настораживает еще больше. Ты видишь людей насквозь, да? Ну что же, приплюсуем к твоим странностям и это.
– Каким еще странностям, Виктор? – устало поинтересовался я.
– К каким странностям?! Ты двигаешься, будто молния, ловишь на лету стрелы, убиваешь монстров, которых не берет антиматерия, и еще спрашиваешь, какие странности?! Ты пришел оттуда же, откуда и эти остроухие? Скажи?
– Все, Локос, не хочу слушать твой…
Я осекся, когда понял, что платформа начинает тормозить, стал дико крутить головой и без нужды проверять заряд гранатомета. Впрочем, врагов не было видно, зато невдалеке возвышалась небольшая, одинокая горная гряда.
– Мы в точке назначения, – сообщил пилот. – Что делать дальше?
Я повернулся к Локосу с вопросом в глазах. Правда, закрывающий лицо шлем вряд ли позволял увидеть этот вопрос, но, должно быть, майору что-то подсказала интуиция: