Лиловый шар
Шрифт:
– Не так, – перебил его Сергей. – Пакет висел на ручке двери моей квартиры. В нём действительно была папка.
– И? – продолжил выжидающе Кузнецов.
– Что «и»?
– Со слов оперативников, на полу была бумага. Газета. Скомканная. Вы видели, что в ней было? Разворачивали?
Сергей замялся. Рассказывать о шаре почему-то не хотелось. Как будто предаёшь близкого человека. Глупость какая-то.
– Там был шар, – наконец сказал он, – сделанный из неизвестного материала. Мне показалось, что это вообще камень. «Только это был не камень, – подумал он. – Не может камень быть тёплым. Не
Кузнецов довольно кивнул с видом человека, не ожидавшего другого ответа.
– Заметили, какого он был цвета?
– Лилового, – второе признание далось ещё тяжелее первого. Ощущение предательства и совершаемой ошибки крепло.
– Да. Забудьте о нём. И о папке тоже. Никому о них не говорите. Считайте это моим условием. Я заберу их.
– Как заберёте?
– Что значит «как»? Руками.
– Менты взяли с собой только папку.
– А шар? – во взгляде Кузнецова появилась тревога.
– А шара они и не видели. Я его выбросил. В мусоропровод, – громко и отчётливо, глядя собеседнику в глаза, ответил Сергей. И был за это вознаграждён.
Лицо Кузнецова вытянулось, рот приоткрылся. Уставившись на Сергея одуревшими глазами, он со всхлипом втянул в себя воздух.
– КУ-ДА?
– В мусоропровод, – невозмутимо повторил Сергей. «Что же ты делаешь, дуралей, – тоскливо взвыл он про себя. – Они же тебя закопают, когда узнают, что ты им соврал».
– Но… зачем? – пробормотал Кузнецов. – Что за дикость?
– Почему дикость? – теперь уже надо было держаться выбранной версии до конца. – Я испугался. Четверо бугаёв по стопам бегут. Я подумал, что вещь эта ворованная и мне хотят её подкинуть. Вот и избавился от неё. Я бы и папку выкинул, да меня уже скрутили. И подкинули… не шар, правда.
Словно подброшенный пружиной, Кузнецов сорвался со стула и бросился в коридор.
– Шадрин! Шадрин!!! – раздались крики. Оказывается, и не такой уж он невозмутимый. – Где вы, мать вашу!
– Что такое? – голос у капитана был хриплый как спросонья (прикорнул, наверное, в соседнем кабинете) и удивлённый. Видимо, не ожидал такого обращения от уважаемого гостя.
– Что было при задержанном?
– Всё перечислено в протоколе личного досмотра… – начал было оперативник, но Кузнецов тут же перебил его.
– Да не то, что изымалось в кабинете, дебил! В подъезде, в подъезде я имею в виду!
Шадрин ответил не сразу. Оскорбление, похоже, сильно задело его, и несколько секунд Сергей всерьёз ждал, что из коридора вот-вот донесётся звук удара. Но, видимо, Кузнецов и вправду был из тех, кого бить себе дороже.
– Папка, – голос Шадрина стал ещё более хриплым, – и обёрточная бумага. Газета скомканная. Всё привезли с собой.
– А то, что было завёрнуто в газету?
Повисла пауза.
– Не было там ничего, – неуверенным тоном произнёс Шадрин. – Нет, точно ничего не было. Я бы запомнил. И ребята мои тоже ничего на полу не заметили.
– Капитан, – негромко сказал Кузнецов, – сегодня утром ты мог стать майором. И отправиться на месяц в отпуск. Теперь молись о другом. Чтобы тебя из Питера не перевели. Куда-нибудь в дежурную часть в Подпорожье. Я могу это устроить. Веришь?
– А пошёл ты на хер, – неожиданно резко раздалось в ответ. – Много вас тут приезжает,
– Ты пожалеешь, капитан, – после недолгого молчания произнёс Кузнецов, – горько пожалеешь. Папку давай сюда.
– Папку? – послышался шум шагов. – На!
Мимо Сергея по коридору пролетела канцелярская папка. В полёте она раскрылась, часть бумаг разлетелась в разные стороны.
В дверном проёме показался Кузнецов. Не глядя на Сергея, с красным лицом он начал подбирать листы с пола. Губы его были так плотно сжаты, что превратились в ниточку.
– Давай, давай, – подначивал его невидимый Шадрин, – собирай и вали. Указывать мне будешь тут. Ты кто такой вообще? Думаешь, позвонили за тебя и ты тут всех по матери крыть можешь, так?
Кузнецов, наконец, справился с бумагами и, сунув папку под мышку, бросил Сергею: «Идёмте со мной». Тон его был по-прежнему приказным, но уже далеко не таким уверенным в себе, как при начале их знакомства.
Шадрин в коридоре засмеялся. Было в его смехе что-то такое, что Сергей понял: капитан дошёл до точки кипения.
– Как всё просто-то: идёмте со мной! Ты что, родной, совсем берегов не видишь? – капитан показался в дверном проёме и встал вплотную к Кузнецову. Он был на полголовы ниже того ростом, но шире в плечах. – Так я тебе его и отдал. Он у нас числится как задержанный, уже по всем сводкам прошёл – это как? Кто за него отвечать будет, если сбежит? Забираешь? Как бы не так!
– Капитан, – негромко сказал, глядя ему в глаза, Кузнецов, – ты даже сам не представляешь, что творишь. Кому ты мешаешь.
Шадрин не отводил взгляд и молчал. Его визави сдался первым.
– Упёртый. Говорят, иногда это здоровью вредит. Дай пройти, – не дождавшись реакции, он обошёл Шадрина по дуге и двинулся по коридору к лестнице.
Некоторое время Шадрин стоял в коридоре, тяжело дыша, сжимая и разжимая кулаки. Потом он вошёл в кабинет и достал из ящика стола бутылку минералки. Сбив крышку, он за один присест ополовинил её, потом грузно сев в кресло, грязно выругался.
– Спасибо, капитан, – негромким голосом сказал ему Сергей. – Уважаю.
Шадрин не удостоил его ответом. Посидев ещё немного, он достал из кармана мобильный телефон, набрал номер.
– Ильгар? Дуй ко мне. И Валеру захвати. Куда уехал? Почему мне не доложил? Вы что, вообще у меня с ума посходили! Ладно. Давай быстрее.
Когда через пару минут в кабинет влетел запыхавшийся Ильгар, капитан уже пришёл в себя. Кивнув на груду предметов на столе, он сказал коллеге:
– Бери всё, что при нём было. Про папку – ни слова. Везём в районный ИВС и сдаём. И забываем про всё. Хотя нет, не забываем. Чувствую, нам всем ещё объяснительные придётся писать потолще «Войны и мира». Что-то странное здесь творится, похоже, подстава какая-то. Эй, артиллерист, – он повернулся к Сергею, – может, ты нам чего объяснишь?