Лиля
Шрифт:
— Саша! — крикнула я, сразу забывая о всех переживаниях о вреде магии в жизни отдельно взятых принцев и дриад.
— Блай, держи ее крепче, — сказал Алекс, игнорируя меня.
Бывший жених и бывший король итак держал меня, заключив в железный капкан рук. Но после слов брата, развернул к себе лицом, не давая смотреть на происходящее. Я попробовала вырваться, но у меня ничего не вышло. Блай гладил меня по спине, пытаясь успокоить, а я не хотела успокаиваться, потому что он был там, потому что ему угрожала опасность, потому что он мог погибнуть сейчас из-за меня, пытаясь защитить.
— Пусти! — потребовала я.
—
Я извивалась змеей и, наконец, сумела вывернуться, чтобы замереть от ужаса. В кромешной тьме светились несколько пар синих глаз. Лунный клинок, привычно раздвоенный Алексом, разрезал со свистом воздух, отбиваясь от молчаливого нападения потусторонней нечисти. Одна из тварей приблизилась к нам, и кто-то рядом попробовал отбиться. Но раздался вскрик, потом еще и еще один, и во тьме разнесся крик королевы:
— Донаг, там мой сын!
— Отродье Селестина, — ответил призрак.
— Мой сын, это мой сын, Донаг! — в голосе королевы послышался страх. — Ты не тронешь его!
— Когда я обрету тело, у нас будут наши дети, Герата, семя Селестина должно исчезнуть так же, как и ниаровы щенки, — спокойно ответил мертвый король.
— Нет, возлюбленный, нет, умоляю! — она плакала. — Пощади моего сына, прошу тебя.
— Плод твоей измены? Нет. — лич был непреклонен.
В темноте слышались рыдания. Я тоже готова была зарыдать, потому что вокруг лунных клинков собиралось все больше синих глаз, они окружали Алекса, и он еле успевал отбиваться. Вдруг клинки переместились куда-то вниз, и я поняла, что Саша упал.
— Серебряков! — заорала я. — Ты еще живой?
— Иванова, — донесся ответ, — ты не могла бы пока заткнуться, я немного занят.
— Если еще раз умрешь, я за Блая замуж выйду, понял? — истерично выкрикнула я.
— Даже не надейся, — последовал ответ, прерываемый тяжелым дыханием.
— Меня это устраивает, — усмехнулся Бланиан.
— Братец, только через мой труп, — весело откликнулся Серебряков.
— Я же сказал, что меня это устраивает, — засмеялся Блай, а я захотела убить их обоих. Язык они общий нашли, посмотри на них, и, главное, время самое подходящее.
Рядом снова зарычали, кто-то закричал, а следом закричала королева.
— Сынок!
Иллиадар почему-то не ответил. Теперь и я начала нервничать.
— Илюшенька, — позвала я. — Братишка, ответь, пожалуйста.
— Я тоже немного занят, — отозвался братан, явно борясь с кем-то. — Дайте мне уже меч! — крикнул он.
Рыдание королевы оборвалось на высокой ноте.
— Отзови своих тварей, — неожиданно спокойно сказала она. — Отзови своих тварей или огради моего сына.
— Нет, — последовал ответ.
— У меня нет другого выхода, возлюбленный, — все так же спокойно продолжала Герата. — Сына я люблю больше, чем тебя.
И что-то случилось. Сначала раздался душераздирающий вой, потом задрожала спальня, а потом вернулись окна, и свет солнца озарил покои. Эттеры метнулись обратно в черный туман, который сворачивался на глазах, Алекс упал на колени, потом растянулся на полу, выронив мечи. Его грудь высоко вздымалась, лицо раскраснелось. Он закрыл глаза, но только я собралась кинуться к нему, как несносное чудовище сообщило:
— Я живой, Блай, обломайся.
— Что? — не понял бывший король.
Я вырвалась из его рук, спеша к Эду, который тоже лежал на полу, только он был весь в крови. Сзади раздались торопливые шаги.
— Матушка, — воскликнул Иллиадар.
На мгновение я оторвалась от Сказочника и обернулась туда, где была королева. Она лежала на полу, ее рука покоилась рядом с рукоятью ножа, торчавшим из ее груди. И почему-то только сейчас я поняла, что лич исчез. «Он всегда со мной. Он в моем сердце». Сердце Гераты больше не билось, Донагу больше не за что было задержаться. Как же все это грустно и страшно…
Глава 42
Река Делма неспешно и деловито несла свои чистые воды, нежась в лучах заходящего солнца, и исчезала за песчаным поворотом. Я подобрала небольшой камешек и запустила в речные воды, на миг взбудоражив их. Братан, приподнявшись на локте, лениво проследил за тем, как разбегаются круги по воде, и снова лег, подложив руки под голову. Я покосилась на него и вернулась к своим безрадостным мыслям, машинально чертя пальцем линии на песке.
— Как думаешь, уже все? — спросила я, на мгновение оторвавшись от своего занятия.
— Не знаю, — ответил Иллиадар, глядя в небо. — Скоро вернемся и все узнаем.
— Не хочу ничего узнавать, не хочу возвращаться, — мрачно сказала я, стирая ладонью все свое абстрактное творчество.
— Боишься? — братан снова приподнялся на локте, посмотрел на меня, вздохнул и сел, обняв за плечи.
— Боюсь, — честно ответила я и положила ему голову на плечо.
Илюха чуть сильней прижал меня, поглаживая по плечу. Ему тоже было тяжело. Насколько я его успела узнать, свои настоящие чувства король всегда держал под контролем, позволяя им лишь изредка прорываться наружу. Но за то, время, что прошло со дня смерти королевы, мы с братом очень сблизились. Только рядом со мной он позволил себе расслабиться. Первые три дня, которые тело почившей стояло в тронном зале, куда допускались все желающие проститься с Гератой, Иллиадар общался только со мной. А после того, как тело было опущено в семейный склеп, мы с братом закрылись в его покоях и пили до утра. Пьяный в дым король рыдал, уткнувшись мне в плечо, и я рыдала вместе с ним, оплакивая несчастную женщину, разом простив ей все, что выпало мне по ее вине. А днем, когда мы проснулись на постели братана, где вырубились, побежденные зеленым змием, Илюха предложил слинять из замка вместе под предлогом инспекции дальних крепостей. Я с радостью согласилась, потому что оставаться рядом с аминасскими братьями и что-то решать мне совершенно не хотелось. Я избегала их всеми способами, какие могла придумать. Перед отъездом брат объявил, что после случившегося мне нужно восстановить душевное равновесие, запретив Алексу, не желавшему слушать никаких возражений, сопровождать нас. В результате его пришлось временно запереть. Блай более спокойно принял мое отсутствие. Я же попросила Эда снять с братьев проклятье королевы. Архимаг после битвы с личем был обессилен, потому попросил неделю, чтобы восстановиться полностью и выполнить поручение. Неделя истекала сегодня, и мы были уже недалеко от Тагорада, решив остановиться на берегу реки и передохнуть от долгой дороги. Наша свита привычно не отсвечивала, находясь где-то поблизости, а мы с Иллиадаром последние минут сорок ленились, валяясь возле Делмы.