Линейные корабли типов Кайзер и Кениг. 1909-1918 гг.

Мужеников Валерий Борисович

Если бы уравнения сил достигли, чего можно было ожидать в начале войны, когда у противника существовало намерение блокировать Северное море, перспективы морского боя возросли бы.

Готовность британского флота, благодаря пробной мобилизации в конце июля 1914 г., только способствовала укреплению тенденции морского генерального штаба не использовать флот в первое время. Невыгодные условия, в которых будет находиться блокирующий, были в свое время изучены, и они послужили основанием принятой в 1909 г. директивы о немедленных, в случае войны, активных действиях флота. В годы предшествовавшие войне, морской генеральный штаб не отказывался всё же полностью от предположения, что англичане установят блокаду и даже ближнюю.

Хотя в оперативном приказе 1914 г. флоту говорится о блокирующих или дозорных

силах противника, но в объяснительных записках 1913 и 1914 гг. главной целью ставилась борьба с блокирующими силами и прорыв блокадной линии, а 1 августа 1914 г. последовало даже сообщение, что не исключена вероятность ближней блокады, по крайней мере на время перевозки войск. Вопрос о том, не будет ли противник осторожнее и не останется ли он на дальней позиции во время войны, в морском генеральном штабе обсуждался, но в подобную альтернативу не верили. В 1909 г. с ней считались, и оперативный план был составлен соответствующим образом. Однако этого в 1914 г. не сделали.

По всей вероятности, тогда не пришли бы к мысли объявить нейтральными проливы Большой и Малый Бельт и Зунд. Если Гельголандская бухта и должна была быть главным исходным пунктом для операций против Англии, оснований, чтобы добровольно отказываться от второго пути для выхода и возвращения флота, не было.

Моряки — участники восстания в октябре 1918 г. на линкоре “Принц-регент Луитпольд"

Моряки — участники восстания в октябре 1918 г. на линкоре “Принц-регент Луитпольд” Альбин Кобис , Роберт Линк (в центре) и Карл Шульц (внизу)

Совершенная ненадёжность немецких минных заграждений проливов Большой и Малый Бельт, как гарантии против прорыва англичан в Балтийское море, обнаружилась 24 апреля 1915 г., когда на основании ложного сведения о форсировании минного заграждения пролива Большой Бельт пришлось немедленно принять контрмеры, и операции у русского побережья были прекращены, так как неохраняемое минное заграждение не представляет серьёзного препятствия решительному противнику.

С точки зрения международного права, просьба Германии объявить нейтральными и закрыть проливы для прохода военных кораблей воюющих стран не может быть обоснована. Безусловным нарушением международного права является постановка немецких минных заграждений в Бельтах. Минное заграждение этих проливов могло быть опротестовано Англией, а если она этого не сделала, то, вероятно, потому, что не усматривала в их закрытии никакого ущерба для ведения своих операций.

При рассмотрении вопроса о противодействии перевозке английских войск во Францию морской генеральный штаб пришёл к выводу, что флот может только замедлить выполнение этой операции. Использование флота для этой цели оправдывалось, если бы задержка транспортов имела решающее значение. Начальник сухопутного генерального штаба заявлял, однако, до и в момент возникновения войны, что надобности в воспрепятствовании перевозке английских войск нет. Лишь 10 сентября 1914 г. сухопутное командование в первый раз потребовало принятия соответствующих мер. Сухопутный генеральный штаб столь же мало думал использовать флот для обороны берегов.

Морской генеральный штаб в своих соображениях всегда исходил из того, что в войне главное ядро флота должно действовать на западном

фронте, против же России достаточно выставить слабые силы, подкрепляемые по мере надобности более сильными соединениями. Ход войны подтвердил правильность этой точки зрения, русские никогда серьезно не угрожали владению немцев морем на Балтике, особенно в самой западной её части. Данный план совпадал с планом сухопутного генерального штаба, поскольку последний тоже направлял свой главный удар на запад.

Политические руководители страны не оказали никакого влияния на разработку оперативных планов германского флота, хотя рейхсканцлер был о них осведомлен. В августе 1914 г., и не однократно после объявления войны, он говорил, что флот, как орудие политического давления, следует беречь до заключения мира.

Вопрос использования флота, или иными словами, применения его со стратегическо-наступательными или оборонительными целями являлся в первые годы войны самым главным вопросом морской войны. После того как выяснилось, что предпосылка, на которой строился оперативный план — ближняя или дальняя блокада со стороны противника, не сбылась и путем минных заграждений и операций подводных лодок уравнение достигнуто не будет, оперативный план следовало изменить. Нужно было посмотреть, не правильнее ли перейти в наступление и приказать или, по крайней мере, разрешить флоту действовать. Основания для перехода флота в наступление нарождались и позднее, например, весной 1916 г., когда, по требованию рейхсканцлера, неограниченную подводную войну отложили, и, наконец, в начале 1918 г., когда её результаты обманули ожидания немцев.

Но после того, как слова об уравнении сил и использовании флота только при благоприятных условиях и сохранении его в качестве орудия политического давления были произнесены, было трудно добиться от ставки другого понимания назначения флота. Лишь после войны полностью осознали, что было лучше сразу же пустить флот в дело.

В октябре 1918 г., когда была прекращена подводная война, командующий флотом Открытого моря вице-адмирал Хиппер получил приказание повести флот в бой. Приказ остался, однако, невыполненным, так как события, происшедшие 28 октября, тоесть накануне предполагавшегося выхода флота, привели командующего к выводу, что политико-моральное состояние команд настолько плохо, что думать о бое не приходится.

Существует другая широко распространенная версия, что вспыхнувшее на кораблях флота восстание помешало бы выполнить этот приказ, так как команды загребли бы жар в топках или воспротивились бы выходу в море другими средствами.

29 октября начались отказы экипажей “Тюрингена” и “Гельголанда” от несения службы. 30 октября на “Фридрих дер Гроссе” началось пассивное уклонение от несения службы, а 31 октября на нём матросы и кочегары отказались грузить уголь, повторив то же самое 1 ноября.Начавшееся 30 октября 1918 г. восстание матросов германского флота помешало Германии дать решительное сражение в Северном море. Являясь флагманским кораблём III-й линейной эскадры, “Кёниг” вынес на себе начало восстания матросов 30 октября, 1 ноября перешёл в Киль и здесь на нём от рук восставших матросов был ранен тремя пулями командир корабля капитан 1-го ранга Венигер(май 1917 г.-ноябрь 1918 г.) и погибли первые офицеры — старший офицер линкора корветтен-капитан Хайнеман и лейтенант Ценкер.

4 ноября в Киле на борту “Гроссер Курфюрста”, как и на многих других, восставшие матросы подняли красный флаг, но восстание вскоре подавили, и линкор перешёл в Вильгельмсхафен.Командующий IV-й линейной эскадры и его штаб использовали “Принц-регент Луитпольд” для кратковременного пребывания с 13 по 17 ноября. На момент подписания условий перемирия 9 ноября 1918 г. в составе германского военно- морского флота числилось 12 дредноутов и шесть линейных крейсеров.

По условиям перемирия, вошедшим в силу 11 ноября 1918 г., военные действия фактически прекратились, хотя союзники все ещё продолжали блокаду. Германию обязали в течение 14 дней передать союзникам все подводные лодки и направить для интернирования в нейтральные или союзные порты шесть линейных крейсеров, 10 дредноутов, восемь лёгких крейсеров и 50 новейших эсминцев. Все подлежащие интернированию корабли должны быть готовы выйти из германских портов в течение семи дней после подписания условий перемирия.