Лингвокриминалистика
Шрифт:
— Скажите нам, пожалуйста, мы можем что-то сделать с этим негодяем? Такое нельзя спускать с рук… Что закон говорит?
– Ничего.
За коротким ответом мужчины следует новая порция разочарованных женских вдохов. Мне кажется, от них уже даже я устала. Айдар тоже кривится.
– Проникновения во владение тут нет. Заведение публичное. Открытое. Побои… – Айдар делает паузу, смотрит на Бекира. – Можно снять. Но смысл? Это была драка. Ничего серьезного из этого не выйдет. Правоохранителям и так есть, чем заниматься, поверьте…
Я чувствую,
– А то, что имел плохие намерения по отношению к девочке? – Вопрос задает одна из тетушек Лейлы. Я даже голову к ней поворачиваю. Еле сдерживаюсь, чтобы не брякнуть: не надо о таком спрашивать! Но Айдар уже отвечает. Причем даже не ей – всё так же моему отцу.
– За руку схватить – это не попытаться изнасиловать. Вы должны понимать…
От слова «изнасиловать» даже меня дрожь пробирает. Волосы дыбом становятся от осознания, в какие глубокие дебри я нас всех, возможно, затащила. И каким ужасным будет разоблачение.
Папа держит паузу. Думает. А мне просто страшно, что решит не прислушиваться к словам прокурора.
– Вот времена, конечно…
Меньше всего я ожидала, что включиться решит пострадавшая от Митькиной выходки моя подопечная тетушка. Она говорит громко. Привлекает внимание. На нее даже прокурор смотрит. Правда потом на меня. А мне от его взгляда неуютно. Он же уверен, что никто меня не то, что не насиловал, даже за руку не хватал. Я это чувствую.
– А все почему… Женщина должна умереть, но честь свою опорочить не дать! – тетушка заявляет еще громче и безапелляционно, подняв в воздух указательный палец. А я захлебываюсь возмущением. Захлебываюсь, но глотаю. Прежде, чем снова опустить голову, замечаю, что Айдар кривится. Его взгляд опускается обратно к женщине. Мне кажется, я вижу намек на отвращение.
А потом по моей спине пробегается холодок, потому что слышу голос брата:
– Моей сестре не нужно для этого умирать. Для защиты чести у нее есть старший брат.
Сердце разлетается на миллион осколков. Я не выдерживаю – оглядываюсь и смотрю на Бекира. Глаза наполняются искренними слезами. Хочу, чтобы он знал: я безумно его люблю. Но он не хочет разговаривать со мной взглядами. Смотрит на тетушку, а меня игнорирует.
Я быстро сдуваюсь, опускаю подбородок и ступаю в сторону. Чтобы просто быть подальше от нее.
– Я бы не советовал…
В разговор снова вступает Айдар. В ответ на его слова мой отец кивает.
За дальнейшей беседой я почти не слезу. У меня никто и ничего не спрашивает. Через несколько минут ко мне подходит Лейла, набрасывает на плечи плед, обнимает.
Мы так и стоим – вдвоем. Она нашептывает успокаивающие слова, я каждый раз вместе со слюной сглатываю горечь собственной лжи. Она моя, хоть и произнесена языком брата. Просто он берет на себя мой грех.
Я понимаю, что подруга пытается меня отвлечь, но самой важно не пропустить окончательного решения. Я слежу за отцом, Бекиром, Айдаром…
Когда к нему приближается отец Лейлы – волнуюсь. Прокурор поднимается ему навстречу, они говорят о чем-то тихо-тихо. Я слышу только обрывки. «Спасибо, что подождали, Айдар». «Извините, не мог не отвлечься…». «На чем мы остановились?». Конечно, они говорят не обо мне. И, конечно, он остался не чтобы понаблюдать за нашим семейством. Я могла бы даже стыд испытать, что неправильно о нем подумала, но тот самый стыд и так сочится из моих пор. На него просто уже не осталось.
Когда Айдар с отцом Лейлы жмут друг другу руки и движутся к двери, у меня сердце ускоряется. Провожаю его взглядом из-под полуопущенных ресниц. Слышу тихое Лейляшино:
– Понравился? – Она улыбается, спрашивает немного игриво. — Серьезный такой, видно, что сильный человек… — Зачем-то его хвалит, а я мотаю головой, краснея. Нет, конечно. Совсем нет.
Он скрывается за дверью, я надеюсь, что это была наша первая и последняя встреча.
Когда папа командует, что мы едем домой, чувствую облегчение. Снимаю с плеч плед, крепко-крепко обнимаю Лейлу и еще раз прошу меня простить.
Она повторяет, что извиняться мне не за что, а я понимаю, что всю жизнь проживу со скорее всего не проговоренной виной.
Папа садится за руль. Мама – рядом.
В последнее время она обычно уступает это место Бекиру, но сегодня… После всего… Неуместно.
Когда брат открывает мне дверь, мямлю: «рехмет» и хочу быстро нырнуть, но Бекир придерживает меня за локоть. Я приподнимаю подбородок, натыкаюсь на предупреждающий взгляд черных-черных глаз.
Он меня не простил. И не простит. Он очень злится. Подается лицом ближе к моему. Распинает глазами.
– Ты с ним больше не увидишься.
Это не вопрос. Бекир предупреждает, а я сглатываю.
– Спасибо, что… – Он кривится. Не нужны ему мои благодарности.
– Никогда, Айка. Попытаешься – плохо будет. Я не для того это делаю, чтобы моя сестра могла вести себя, как…
Бекир еле сдерживается, чтобы не договорить. Оскорбительное слово остается только в мыслях, но обжигает меня намного сильнее, чем слова тетушки Фариды.
— Якшим? — Брат переспрашивает.
Я опускаю глаза в пол. Дальше — кивок.
Да. Я услышала.
Пальцы брата разжимаются, я падаю на сиденье, чувствуя, как бешено колотится сердце.
Глава 5
Глава 5
Айлин
После свадьбы Лейлы прошло две недели. И, как ни странно, моя жизнь почти вернулась в норму.
При воспоминании о том, как закончился тот вечер, у меня по рукам по-прежнему бегут мурашки, но даже стыд ощущается уже не так остро.
Я присматриваюсь к родителям, но они не поднимают тему произошедшего, не вижу в их глазах осуждения или сомнения.