Линия судьбы
Шрифт:
– Добрый день, – сказал Логан, и монахиня покраснела. Вот вам и священные клятвы! Сестре Марии Консуэло придется долго вымаливать прощение у Девы Марии за свои мысли в этот момент.
Логан представил Келли, и она бодро поздоровалась.
Затем она молча слушала, как Логан, не переставая обворожительно улыбаться, объясняет ситуацию, и, конечно, разобрала всего несколько слов. Логан передал монахине папку с документами, и та погрузилась в их детальное изучение.
Юная монахиня обсуждала с Логаном каждую строчку каждого документа. Просто наслаждается
Прошли минуты, показавшиеся Келли вечностью, и наконец монахиня закрыла папку, встала, ослепительно улыбнулась Логану и что-то сказала. Келли разобрала только «Рафаэль Замора».
Логан повернулся к Келли.
– Она отведет нас к Рафаэлю, но по дороге покажет приют.
Во время экскурсии Келли держалась позади Логана и монахини. Сестра Мария Консуэло показала чистую кухню с печами и сложенными в углу дровами. На игровой площадке с деревьев свисали трубы, служившие старшим детям качелями. В углу была маленькая песочница для младших детей.
Келли вспомнила свой двор, который дедушка превратил в мини-парк с аттракционами, и еще больше расстроилась. Как печально: у одних детей есть слишком многое, когда у других нет ничего.
Сестра Мария Консуэло уже подошла вплотную к границе открытого флирта, недопустимого для женщины, давшей монашеский обет, но в конце концов все, что можно было показать гостям, было показано, и ей пришлось провести их к спальне, где после обеда спали младшие дети.
Они заглянули в большую сумрачную комнату и увидели ряды детских кроваток, похожих на сигары в коробке. В изножье каждой кроватки стоял деревянный ящик, видимо, для одежды и тех немногих вещей, которые были у этих детей.
– Все идет отлично, – прошептал Логан, пока сестра Мария Консуэло разговаривала с пожилой монахиней, ответственной за спальню. – Пойдем. Они хотят, чтобы мы встретились с Рафи в вестибюле. Так мы не разбудим остальных детей.
Они ждали, ждали и ждали. Келли не выдержала, заметалась по вестибюлю… И наконец в дверях появился маленький мальчик. Одной ручкой он держался за руку сестры Марии Консуэло, другой тер слипающиеся глаза.
Келли чуть не задохнулась. Как же он похож на Дэниела! Синие глаза, черные, как смоль, волосы. Ямочка на подбородке. О, если бы это был ее ребенок, он жил бы счастливо и никогда не попал бы в это жалкое место.
Келли не ожидала, что Рафи так мал и так худ, просто маленький скелеnик. Она смотрела на прелестное личико и словно слышала вопрос: «Почему меня привели сюда?» Слишком хорошо она помнила, как сама осталась сиротой, какой одинокой и несчастной чувствовала себя в детстве.
Дедушка спас ее, вернул в ней ощущение безопасности, так неожиданно потерянное. Но Рафи некому было поддерживать и некому было его любить.
Келли вдруг поняла, что за Логаном мальчик не видит ее. Она выступила вперед и позвала:
– Рафи.
Синие глаза ребенка распахнулись,
За всю ее жизнь никто никогда так не смотрел на нее. Рафи был не просто счастлив, прелестного малыша переполнял восторг.
Он спрятал лицо в ее юбке, обхватил ее ноги худыми ручками.
– Мама! Мама! Мама!
Мама? Наверное, монахини сказали ему, что его ждет новая мама.
Рафи залопотал по-испански, но, кроме «мамы», Келли не могла разобрать ни слова.
Она опустилась на колени, и Рафи бросился в ее объятия, чмокнул в щеку, изо всех сил обхватил шею, его пальчики запутались в ее волосах.
– Мама, мама.
Казалось, ничто и никто на свете не смогли бы оторвать его от нее.
Она всегда мечтала о собственных детях. Она говорила Логану, что любит Рафи, и верила в это, но только сейчас, обнимая это драгоценное дитя, поняла, что значит любить ребенка всем сердцем.
Рафи все говорил ей что-то, чуть наклонив головку, словно ожидая ответа.
– Что Рафи пытается сказать мне?
– Он думает, что ты – его мать. Он спрашивает, почему ты ушла и оставила его здесь. Почему не пришла, когда бог призвал его бабушку на небо. – Логан ласково гладил головку Рафи, но смотрел на Келли, и ей показалось, что в его глазах блестят слезы. Она никогда не видела Логана таким. – Он очень боялся, что ты никогда не вернешься за ним.
28
Логан следил за реакцией Келли на его слова. Ее янтарные глаза изумленно распахнулись, на лице отразилось замешательство.
– Почему Рафи думает, что я его мать?
– Понятия не имею.
Логан действительно не понимал, что происходит. Рафи все время повторял mami, уменьшительно-ласковое от испанского слова madre. «Мами» звучит почти так же, как «мама», но почему «мами»?
– Сеньор Маккорд, – окликнула сестра Мария Ко-нсуэло. – Наверное, малыш захочет забрать свои вещи?
Логан сомневался в том, что ребенку понадобятся его пожитки. Келли пока еще не купила ему одежду только потому, что не была уверена, какой понадобится размер. По возвращении в Элорсу она собиралась заняться покупками для мальчика.
– Рафи, estaeien, – послушно следуя за монахиней, Логан услышал голос Келли. «Все хорошо», – говорила она ребенку. Жаль, что она так плохо говорит по-испански. Малышу необходимо общение.
Логан вошел в большую спальню, стараясь двигаться как можно тише. Рюкзак, как всегда, висел за его спиной. Несколько малышей зашевелились и уставились на него. Он с трудом сдержал дрожь. Они еще маленькие, но через год-два эти невинные дети узнают правду: свое детство они проведут в этом замкнутом пространстве, в этих мрачных стенах.