Линия веры
Шрифт:
– Спасибо, добрый человек! – Иосиф с Марией смиренно пошли в хлев, – да дарует вам Господь всех благ!
По сценарию там полагалось развернуться следующему действию…
Празднично украшенный актовый зал был заполнен до отказа: родители, школьное руководство, почётные гости. Дети выступали с песнями, декламировали стихи, играли на музыкальных инструментах, были и небольшие постановки. После каждого выступления зал рукоплескал, особенно всем понравилось, как выступают школьники с Рождественскими сценками – это было что-то новое.
Настал черёд выйти на сцену и героям
Начало действия было многообещающим.
…«Тук-тук»!
– Кого это принесло в такую темень!? Нет у меня мест, всё занято!
– А может, договоримся? Мы хорошо заплатим!
– Заходите гости дорогие, всегда рад, всегда рад!
– Молодцы, молодцы! – радостно шепчет Марья Ивановна, – посмотрите, Егор Борисович, как Ваня вошёл в роль, настоящий артист!
– Сразу видно – хорошо к празднику подготовились, дети играют прекрасно, с душой, – похвалил Егор Борисович, – умеете вы учеников зажечь, Марья Ивановна. А какие костюмы красивые! Думаю, первое место в конкурсе вашему классу обеспечено.
– Сама удивляюсь, как изменились дети за эти дни, повзрослели, стали более серьёзными.
– Да, это видно… – завуч незаметно посмотрел в зал, – нет, вы только гляньте, как публика реагирует на игру детей! Замечательно!
Да, обстоятельная подготовка и серьёзные репетиции дали о себе знать, разворачивающееся на сцене действие захватило весь зал. Многие из присутствующих, конечно же, знали об этих евангельских событиях, и могли наперёд сказать, что будет дальше: хозяин гостиницы предложит Иосифу и Марии место для ночлега в хлеву, где и родится Спаситель. После чего к ним придут пастухи и волхвы. Тем не менее, интерес не ослабевал, дети держали хороший ритм и этим овладели вниманием публики.
«Тук-тук»!
– А, это вы! Как же, как же, для таких гостей всегда свободные места найдутся!..
«Тук-тук»!
– Уходите прочь! – довольно бодро продолжил играть свою роль Ваня, – здесь мест нет!
– Куда же мы пойдём? Ведь так темно и холодно, а моей жене скоро рожать…
Возникла пауза.
Пауза затянулась – довольно неприятный момент для любого спектакля. Никто не мог понять – в чём причина заминки.
– «Ладно, так и быть»! – изменившись в лице, зашептала подсказку Марья Ивановна, питая надежду, что всё быстро уладится.
– Ладно, так и быть… – замялся «хозяин гостиницы» Ваня. Судя по всему, Ваня либо забыл текст, либо попросту переволновался. Он просто молча стоял, и как-то оторопело рассматривал эту пару, было похоже, что на него напало оцепенение. Дело никак не желало сдвинуться с мёртвой точки.
– Куда же мы пойдём?.. – растерянно блеснув стёклами очков, повторил Петя и, ища поддержки, взглянул на Свету: – куда?..
Но Ваня не отвечает и просто смотрит на них. Уже и дети из массовки начали шептать подсказку. Света, чтобы вновь заполнить не на шутку затянувшуюся паузу добавила:
– Ведь так темно и холодно… – Для наглядности даже обхватила свои плечи руками и зябко поёжилась, будто она и в самом деле замёрзла. Возможно и для того чтобы скрыть своё волнение.
Такие неприятные моменты на всех спектаклях публикой чувствуются очень остро и потому зал замер в ожидании развязки, не слышно ни вздоха, ни шороха.
В зале кто-то приглушённо кашлянул, и вновь тишина. Марья Ивановна от отчаяния схватилась за голову:
– «У вас деньги есть!?»…
– Сколько вам, Марья Ивановна? – ничего не понял Егор Борисович и поправил галстук.
– Это провал!!! – теперь Марья Ивановна правой рукой приложилась к сердцу, левой оперлась о стену.
– Вам нехорошо, Марья Ивановна!? – забеспокоился завуч, – может, вам воды принести?
Напряжение и в зале и на сцене достигло апогея: тишина до звона в ушах! Это был пик, то самое мгновение, та самая точка, после которой в старые добрые времена недовольная игрой публика закидывала провалившихся лицедеев помидорами… Как вдруг…
…И вдруг с «хозяина гостиницы» сошло оцепенение. Ваня совершенно простецки улыбнулся, гостеприимно развёл руки в стороны и произнёс фразу, которая никак не укладывалась ни в сценарий, ни в известные исторические события, это был как гром среди ясного неба:
– Конечно, у меня место есть! Мест для всех хватит!
Через какую-то долю секунды зал разразился… нет, зал взорвался аплодисментами.
– Не нужно воды, Егор Борисович, – улыбнулась счастливая Марья Ивановна, – мне хорошо! Мне очень хорошо…
Эпизоды жизни художника Ивана Попова
Иван Васильевич Попов (1874—1945) – первый народный и профессиональный художник Якутии, этнограф. Родился в селе Ытык-Кюёль Таттинского улуса Якутии в семье русского сельского священника миссионера. Конечно же, с малолетства был глубоко верующим человеком. Так как он рос среди якутов, то и якутский язык стал ему родным. Изучая в полноте описанные биографию художника и воспоминания его родных, можно обнаружить по крупицам не только весьма интересные и удивительные факты из его жизни, но даже и мистическую составляющую. Собранное все воедино, впечатляет.
С 1891 г. Иван Попов служил в разных церквях псаломщиком и характеризовался только с лучшей стороны. В 1900 году Иван Васильевич преподавал рисование в духовной семинарии, совмещая службу псаломщиком в тюремной церкви. Он пользовался большим уважением среди духовенства, чиновничества, купечества. В 1902 г. по прошению он был определен к Холгуминской церкви, затем вышло распоряжение Епархиального начальства о командировании его в Москву и Петербург обучаться на иконописца на один год.
Но в жизнеописании художника есть одна малоизвестная и странная деталь: будучи, находясь на обучении в1891 в Якутской духовной семинарии, его исключили оттуда за карикатуры на духовное начальство: юношу, что называется – бес попутал, – дала о себе знать черта характера лидера, желание выделиться в кругу товарищей. Прагматизм, духовность, «детскость» – несовместимые черты характера – именно это и объясняет то, что в дореволюционные годы его христианскую душу тяготило нечто мрачно мистическое, потустороннее: в сюжетах картин преобладали мертвецы, скелеты, неистовствующие шаманы, мрачные удаганки, унылые и безрадостные сюжеты во мраке ночи. Потомственного священнослужителя мучили угрызения совести, он находился в состоянии постоянного покаяния перед Богом, страх перед пламенем ада обуревал его душу. Борение с грехом и возможность утраты вечной жизни – практически не раскрытый пункт в биографии художника.