Линкольн

Сэндберг Карл Август

Почта не работала, железнодорожное движение пришло в расстройство, многие мосты были взорваны, телеграф бездействовал. Вашингтону уже было не до насмешек над предсказанием новоорлеанской газеты «Пикэйюн», что отложение Виргинии приведет «к переезду Линкольна и его кабинета и всего того, что они смогут увезти, в более безопасный район Гаррисберга или Цинциннати».

В Вашингтоне решали вопрос: когда какой-нибудь отряд добровольцев из состава южных войск кинется в столицу, захватит город и украдет правительство? В те дни это считалось реальной возможностью.

Тем временем Линкольн все больше присваивал себе власть диктатора. Он санкционировал

план, согласно которому 20 апреля в 3 часа пополудни судебные исполнители США совершили налет на все телеграфные конторы штатов Севера и изъяли оригиналы всех посланных и копии всех полученных за год телеграмм. Кроме того, президент широко расходовал миллионы долларов из казначейства США, не испрашивая на то разрешения конгресса.

Позже Линкольн объяснил: «Мне нужно было решить, допущу ли я немедленное падение правительства… или воспользуюсь более широкими полномочиями, которыми конституция облекает президента в случае мятежа, и попытаюсь спасти правительство».

Зал сената стал спальней для парней из 6-го Массачусетского полка. В палате представителей разместились парни из Пенсильвании. У каждого входа в Капитолий была сооружена баррикада почти трехметровой высоты из мешков с песком, бочек с цементом, железных плит.

23 апреля Андерсон и его гарнизон прибыли в Нью-Йорк, и город сошел с ума: состоялся пятидесятитысячный митинг на площади Юнион-сквер, прошли демонстрации, произносились речи, в армию записалось значительно большее количество людей, чем президент требовал. На войну жертвовали миллионы долларов. Знаменитый, прославленный полк — щегольской 7-й Нью-йоркский — маршировал по Бродвею между стоявшими стеной по обеим сторонам улицы, восторженно кричавшими толпами людей, — полк шел на юг, в Вашингтон! Губернатор Род Айлэнда самолично возглавил отряд войск с пушками и отправился с ним на кораблях в Вашингтон!

Но до Вашингтона никто пока не дошел. Непонятная задержка выводила президента из себя. «Мне показалось, что сейчас в морской порт вошли три судна, — поспешно набросал он записку морскому министру, — пожалуйста, пошлите кого-нибудь и узнайте, какие это суда?»

Вторую половину дня 23 апреля Линкольн провел в одиночестве в своем кабинете в Белом доме. Он молча шагал, останавливался у окна и подолгу смотрел вниз на реку Потомак. Его душевные страдания были ужасны, он то и дело восклицал: «Где же они? Где же они?»

Он решил сам проверить положение в городе. Он долго ходил по улицам, пока не оказался в арсенале. Двери были открыты, в охране ни души. Кто угодно мог войти и взять любое количество оружия. Он вернулся в Белый дом. Улицы были мертвы.

Подкрепления не подошли и 24 апреля. Десятки разведчиков, посланных Сьюардом, не вернулись. К президенту в Белый дом пришли солдаты и офицеры 6-го Массачусетского, раненные в уличных боях в Балтиморе. Линкольн поблагодарил их за храбрость и углубился в объяснения причин, почему Север допустил изоляцию правительства, его заключение в стенах Белого дома.

На следующий день прозвучал как долгожданный божий дар паровозный гудок. Вскоре послышался топот ног — левой, правой, левой, правой — это по Пенсильвания-авеню шагал 7-й Нью-йоркский полк. Затем пришла бригада в 1 200 человек с Род Айлэнда и столько же из Массачусетса. Выведенный из строя локомотив в Аннаполисе был отремонтирован машинистами из Массачусетса; добровольцы-путейцы восстановили дорогу до Аннаполиса. Путь на север был открыт. Через несколько дней в Вашингтоне уже насчитывалось 10 тысяч солдат, готовых

к обороне города. Наконец, хотя бы на некоторое время, у Линкольна появилась уверенность, что Вашингтон останется столицей.

2. Джефферсон Дэвис, его правительство

В последней неделе мая правительство конфедератов, усилившееся благодаря окончательному отпадению от Союза Арканзаса, Теннесси, Северной Каролины и Техаса, перебралось из Монтгомери (штат Алабама) в Ричмонд (штат Виргиния). Это было сделано для того, чтобы быть ближе к пограничным штатам и к полям ожидавшихся тяжких сражений. Сюда, в Ричмонд, устремились полки со всего Юга. Клич, охвативший Юг: «Вперед, на Вашингтон!», столкнулся с кличем Севера: «На Ричмонд!»

В армию конфедератов стекались люди с огромной территории от реки Потомак до Галфкост и Рио Гранде. Граница этой территории тянулась на полторы тысячи миль — от Чезапикской бухты через Кентукки и до Канзаса. Мозг и сердце Юга находились в Ричмонде. Защитой этой территории служила армия в 100 тысяч человек.

Рассел, корреспондент лондонской «Таймс», писал из Ричмонда: «Здесь все за войну, без различия пола и возраста. Отделение от Союза стало модой. Девушки поют об отделении, старухи молятся за него, молодые люди умирают от желания сразиться за отделение, пожилые готовы отдать все». Рассел слышал об одном джентльмене из волонтеров, который получил от своей дочери письмо, в котором «она сообщала отцу, что избрана маркитанткой новоорлеанского полка, собирается дойти с ним до Вашингтона и добыть там прядь волос с головы Эйба Линкольна».

Правительство в Ричмонде было новым и молодым.

— Где находится государственный департамент? — спросил один англичанин у государственного секретаря Роберта Тумбса.

— Под моим цилиндром, — ответил тот, — а архивы в кармане моего пальто.

Импульсивный Тумбе вскоре вынужден был уйти в отставку и отправиться в армию на поля сражений. Многие считали, что он должен стать военным министром, но этот пост достался Лерою Уокеру, адвокату и политику из Алабамы, который был чрезвычайно озабочен технической стороной дела: как может народ, морские порты которого блокированы, у которого нет заводов, выпускающих оружие и боеприпасы, создать все это? Он также сменил свой пост на место в войсках, а военным министерством конфедератов стал руководить Альберт Бледсоу, человек, окончивший Уэст-Пойнт, ставший затем протестантским священником, а позднее профессором математики. В течение ряда лет он был адвокатом, и его контора находилась в Спрингфилде рядышком с конторой Линкольна и Герндона.

Министром финансов был Кристофер Меммингер, уроженец Германии, адвокат, бизнесмен и политик исключительной честности, создатель системы народных школ в Чарлстоне. В правительстве он представлял вместе с другими своими коллегами Южную Каролину. Через Ламара — южанина и сепаратиста, который был президентом республиканского банка в Нью-Йорке, — Меммингеру удалось договориться с «Америкэн Бэнк Ноут Компани», что они выгравируют и отпечатают в Нью-Йорке денежные знаки для конфедерации. «Работа была выполнена великолепно, на самой лучшей бумаге, — писал Меммингер, — но, несмотря на все предосторожности Ламара, деньги попали в руки федерального правительства и были захвачены как военная контрабанда». Пришлось привозить граверов из Европы и печатать деньги конфедератов на бумаге, которую привозили из Балтимора агенты, пробиравшиеся через границу.