Лионесс. Том 2. Зеленая жемчужина. Мэдук
Шрифт:
Лодка ткнулась носом в гальку; Сарлес вытащил ее на пляж и пошел домой, но тут же наткнулся на кузена Джунта.
– Надо же! – воскликнул Джунт. – Еще не полдень, а ты уже вернулся? Что ты поймал? Одну камбалу? Сарлес, если ты не возьмешь себя в руки, ты помрешь в нищете! «Преваль» давно нуждается в капитальном ремонте. Почини лодку и работай не покладая рук, чтобы скопить что-нибудь на старость.
Уязвленный критикой, Сарлес отозвался:
– А ты что тут делаешь? Почему твой хваленый «Лирлу» еще не в море?
– Еще чего! Я бы уже давно рыбачил – только «Лирлу» надо бы подчеканить и просмолить заново.
Как правило, Сарлес не злобствовал, не бранился и не позволял себе возмутительные выходки – его худшими пороками были праздность и угрюмое упрямство перед лицом попреков супруги. Теперь, однако, возбужденный приступом злонамеренной изобретательности, он сказал:
– Что ж, если тебе так не терпится рыбачить, вот «Преваль» – поднимай парус, торопись к рифам и закидывай сети, сколько твоей душе угодно!
Джунт презрительно хмыкнул:
– Я привык плавать на добротной лодке, а это что? Развалюха! И все же поймаю-ка я тебя на слове. Такой уж я человек – не могу заснуть, пока не привезу хороший улов.
– Удачи! – сухо напутствовал его Сарлес и направился по пристани к рынку. Он не преминул заметить, что направление ветра изменилось – теперь он дул с севера.
На рынке Сарлес удачно продал большого палтуса, после чего задумался. Вынув жемчужину из кармана, он рассмотрел ее внимательнее: красивая штуковина, хотя ее необычный зеленый блеск вызывал – в этом невозможно было не признаться – какую-то тревогу и неприязнь.
Лицо Сарлеса покосилось странной, бессмысленной ухмылкой, и он спрятал жемчужину в карман. Широкими шагами он направился в таверну, где опрокинул в глотку добрых полпинты вина. За первой кружкой последовала вторая, и как только Сарлес к ней приложился, к нему прилип один из завсегдатаев, некий Джульям:
– Как дела? Сегодня не рыбачишь?
– Сегодня не получится – спина побаливает. Кроме того, Джунт хотел занять у меня «Преваль», так я ему и говорю: «Давай, закидывай сети всю ночь, если тебе так приспичило!» Он и отправился в море на старом добром «Превале».
– Щедро с твоей стороны!
– А почему не пособить? В конце концов, он мой двоюродный брат – нет ничего крепче кровных уз.
– И то правда.
Сарлес покончил с вином, вышел из таверны и прогулялся до конца волнолома. Вглядываясь в горизонт, он нигде не видел залатанный желтоватый парус «Преваля» – ни на севере, ни на западе, ни на юге.
Отвернувшись, он стал возвращаться. На галечном пляже другие рыбаки уже вытаскивали свои лодки. Сарлес спустился к ним и навел справки по поводу Джунта:
– Хотел ему помочь от всей души и позволил взять «Преваль», хотя предупредил, что ветер крепчает. Хорошо, если бы это был западный ветер, а то поддувает-то с севера!
– Час тому назад Джунт стоял на
Сарлес озабоченно смотрел в море:
– Так-то оно так, но что-то я его не вижу. Ветер меняется; если он скоро не вернется, с ним может случиться беда.
– Не беспокойся! Джунт – старый морской волк. На таком крепком судне, как «Лирлу», ему сам черт не страшен, – заметил рыбак, тащивший лодку на берег.
Старик, чинивший сеть, громко хохотнул:
– А вот и нет! Джунт сегодня вышел на «Превале».
– А-а! Это совсем другое дело. Сарлес, тебе следовало бы заняться починкой.
– Да-да, – пробормотал Сарлес. – Всему свое время. Я не могу ходить по воде и одновременно доставать из носа золотые монеты.
С заходом солнца Джунт еще не вернулся в Минольт. В конце концов Сарлес сообщил о происходящем супруге:
– Сегодня у меня ломило в спине, я не мог рыбачить слишком долго. В приступе щедрости разрешил ему взять мою лодку. Он еще не вернулся. Боюсь, его отнесло на юг вдоль берега – того и гляди, разобьет он мой «Преваль» о скалы! Что ж, надо полагать, я заслужил урок своим мягкосердечием.
Либа изумленно уставилась на него:
– Ты о себе вздыхаешь? А о Джунте, о его семье ты не подумал?
– Его судьба меня беспокоит так же, как судьба моей лодки. Это само собой. Но я тебе еще не рассказал о нашей невероятной удаче.
– Неужели? У тебя прошла спина, и ты наконец сможешь работать? Или ты потерял вкус к выпивке?
– Либа, придержи язык – или получишь такую оплеуху, что звезды из глаз посыплются! Надоели твои глупые шутки.
– Так что же, какая такая удача тебе привалила?
Сарлес показал ей жемчужину:
– Что ты об этом думаешь?
Либа пригляделась к драгоценности:
– Гм. Любопытно. Никогда не слыхала о зеленых жемчужинах. Ты уверен, что она не поддельная?
– Почему бы она была поддельная? За кого ты меня принимаешь? Эта штуковина стoит кучу денег!
Либа отвернулась:
– У меня от нее мурашки по коже.
– Вот, так всегда. Никакого толку от тебя нет! Где мой ужин? Что? Опять каша? Почему ты не могла приготовить наваристый суп, как делают в приличных семьях?
– Я что, чудеса должна творить? В кладовке-то пусто! Если б ты ловил побольше рыбы и поменьше насасывался в трактире, у нас было бы что подать на стол.
– А! Ерунда. Теперь все будет по-другому.
Ночью Сарлеса тревожили странные, неприятные сны. Лица появлялись, словно выглядывая из тумана, и бросали на него оценивающие взгляды, после чего серьезно беседовали о чем-то в стороне. Сарлес мучительно пытался понять, о чем они говорят, но так ничего и не понял. Иные лица казались знакомыми, хотя Сарлес не мог припомнить, где он их видел и как их звали.