Лирика. Поэмы
Шрифт:
Пускай хоть смерть понятней жизни,
Хоть погребальный факел – в ночь…
Пускай хоть в небе – Вера с нами.
Смотри сквозь тучи: там она —
Развернутое ветром знамя,
Обетованная весна.
Февраль 1910
ГОЛОСА СКРИПОК
Евг. Иванову
Из длинных трав встает луна
Щитом краснеющим героя,
И
Плеснула в море заревое.
Зачем же в ясный час торжеств
Ты злишься, мой смычок визгливый,
Врываясь в мировой оркестр
Отдельной песней торопливой?
Учись вниманью длинных трав,
Разлейся в море зорь бесцельных,
Протяжный голос свой послав
В отчизну скрипок запредельных.
Февраль 1910
НА ПАСХЕ
В сапогах бутылками,
Квасом припомажен,
С новою гармоникой
Стоит под крыльцом.
На крыльце вертлявая,
Фартучек с кружевцом,
Каблучки постукивают,
Румяная лицом.
Ангел мой, барышня,
Что же ты смеешься,
Ангел мой, барышня,
Дай поцеловать!
Вот еще, стану я,
Мужик неумытый,
Стану я, беленькая,
Тебя целовать!
18 апреля 1910 – май 1914
* * *
Когда-то гордый и надменный,
Теперь с цыганкой я в раю,
И вот – прошу ее смиренно:
«Спляши, цыганка, жизнь мою».
И долго длится пляс ужасный,
И жизнь проходит предо мной
Безумной, сонной и прекрасной
И отвратительной мечтой…
То кружится, закинув руки,
То поползет змеей, – и вдруг
Вся замерла в истоме скуки,
И бубен падает из рук…
О, как я был богат когда-то,
Да всё – не стоит пятака:
Вражда, любовь, молва и злато,
А пуще – смертная тоска.
11 июля 1910
* * *
Где отдается в длинных залах
Безумных троек тихий лёт,
Где вина теплятся в бокалах, —
Там возникает хоровод.
Шурша, звеня, виясь, белея,
Идут по медленным кругам;
И скрипки, тая и слабея,
Сдаются бешеным смычкам.
Одна выходит прочь из круга,
Простерши руку в полумглу;
Избрав назначенного друга,
Цветок роняет на полу.
Не поднимай цветка: в нем сладость
Забвенья всех прошедших дней,
И вся неистовая радость
Грядущей гибели твоей!..
Там всё – игра огня и рока,
И только в горький час обид
Из невозвратного далёка
Печальный ангел просквозит…
19 июля 1910
* * *
Сегодня ты на тройке звонкой
Летишь, богач, гусар, поэт,
И каждый, проходя сторонкой,
Завистливо посмотрит вслед…
Но жизнь – проезжая дорога,
Неладно, жутко на душе:
Здесь всякой праздной голи много
Остаться хочет в барыше…
Ямщик – будь он в поддевке темной
С пером павлиньим напоказ,
Будь он мечтой поэта скромной, —
Не упускай его из глаз…
Задремлешь – и тебя в дремоте
Он острым полоснет клинком,
Иль на безлюдном повороте
К версте прикрутит кушаком,
И в час, когда изменит воля,
Тебе мигнет издалека
В кусте темнеющего поля
Лишь бедный светик светляка…
6 августа 1910
* * *
В неуверенном, зыбком полете
Ты над бездной взвился и повис.
Что-то древнее есть в повороте
Мертвых крыльев, подогнутых вниз.
Как ты можешь летать и кружиться
Без любви, без души, без лица?
О, стальная, бесстрастная птица,
Чем ты можешь прославить творца?
В серых сферах летай и скитайся,
Пусть оркестр на трибуне гремит,
Но под легкую музыку вальса
Остановится сердце – и винт.
Ноябрь 1910
* * *
Без слова мысль, волненье без названья,
Какой ты шлешь мне знак,
Вдруг взбороздив мгновенной молньей знанья
Глухой декабрьский мрак?
Всё призрак здесь – и праздность, и забота,
И горькие года…
Что б ни было, – ты помни, вспомни что-то,
Душа… (когда? когда?)
Что б ни было, всю ложь, всю мудрость века,
Душа, забудь, оставь…
Снам бытия ты предпочла отвека
Несбыточную явь…
Чтобы сквозь сны бытийственных метаний,