Лирика
Шрифт:
Однако Николоз Бараташвили вдохнул в грузинскую поэзию новую душу.
Наследие его невелико по объему: всего тридцать семь стихотворений, одна небольшая поэма и около двадцати личных писем. Но в нем запечатлен большой и прекрасный поэтический мир.
Глубоко и искренне высказав свое душевное волнение, свои мысли и устремления, он глубже всех выразил дух опечаленной Грузии в один из тяжелейших периодов ее истории, - еще не затянулась на теле страны рана от пережитой столь недавно большой национальной трагедии - от тяжелейших последствий нашествия Ага-Магомет-хана.
Под сенью России грузинскому народу удалось тогда спастись от полного физического уничтожения,
Страна многовековых культурных традиций, естественно, не могла смириться со своей горькой участью, жаждала выхода. В подобные периоды общественной жизнью обычно завладевают тяжелые думы. Мучительные раздумья охватили и Грузию... Действительность направляла национальную духовную энергию к пытливой мысли, к углубленному самоанализу. Да и сама эпоха обостряла противоречие между личностью и окружающим ее, миром.
Николоз Бараташвили - самый глубокий поэтический выразитель Грузии, задумавшейся перед своим бессилием превозмочь судьбу. И не случайно все его творчество проникнуто раздумьями о судьбах страны и людей, о жизни и смерти, об отношениях человека и мира, о любви и нравственности, об общественном долге и личной свободе. Он идет в мир с раздумьями и сквозь призму раздумий воспринимает мир. Его поэтическое видение обострено напряженной мыслью. Его непосредственные чувства всегда переплетены с потоком внутренних дум и сомнений.
Стихи совсем еще юного, девятнадцати-двадцатилетнего поэта - "Сумерки на Мтацминде", "Раздумья на берегу Куры" - уже отмечены своеобразной поэтической мудростью и вдохновенностью. Мтацминда кажется ему другом замкнувшихся в себе людей. В ее глухих, безлюдных уголках, среди мрачных скал, в сумерки, охватившие молчаливые окрестности, поэт прислушивается к движениям своей души, читает свои мысли, которые устремляются к небу, но не могут достичь его... Душа поэта ищет пристанища в высшем мире, чтобы уйти от земного. А здесь, в величественные сумерки, полные трагизма, - это ощущается не только в словесной ткани стиха, но и во взволнованном ритме и музыке, раскрываются боли времени и отчизны, обратившиеся в большую печаль поэта. И все же в нем дышит надежда, что
За ночью день настанет.
И солнце вновь взойдет.
И свет разгонит мрак.
Печальные раздумья охватывают поэта и на берегу Куры.
Он не знает, о чем шепчет река - свидетельница многих веков. Но о чем бы ни шептала она, ей не заглушить скорби поэта, которому жизнь людская представляется пустой и суетной, а бытие человека - ненаполнимым сосудом. Даже сильнейшие и добрейшие из живущих в этом мире - пленники тщеты и суеты. Однако поэт не приходит к полному отрицанию жизни, находит ее смысл в труде ради отчизны, ради людей.
Но мы сыны земли, и мы пришли
На ней трудиться честно до кончины.
И жалок тот, кто в памяти земли.
Уже при жизни станет мертвечиной.
Для поэта природа - прежде всего источник переживаний, обитель раздумий, а не только объект, подлежащий описанию. Поэт жаждет проникнуть в тайны природы, а не созерцать ее.
Мрачна была действительность бараташвилевской Грузии. Она не могла ни примириться со своей судьбой, ни преодолеть ее. Потому-то жажду самоутверждения и обретения свободы мыслящая Грузия перенесла в сферу мечты и духовных устремлений. Именно это и было почвой романтизма Н. Бараташвили. Ему не были чужды романтические мотивы Пушкина и Мицкевича, Байрона и Лермонтова. Но главным источником его творчества являлись конкретные исторические условия жизни родной страны, родного народа, творческие традиции грузинской художественной мысли, и в первую очередь традиции Руставели. Поэт не принимал существующего порядка мира, но не видел сил, могущих низвергнуть его. А сознание невозможности перестроить этот отвратительный мир порождало в нем стремление уйти в мир своих мечтаний и переживаний, искать эстетический идеал не во враждебной ему окружающей действительности, а в порывах своей души.
Николоз Бараташвили исключает из поэзии все случайное. Его не захватывают ни случайный восторг, ни случайная печаль. Поэзия для него мудрость глубинных чувств, охватывающих существенные связи мира.
Первопричина душевной настроенности поэта, его дум и устремлений хорошо раскрывается в поэме "Судьба Грузии". Название ее - не случайно. Вопрос судьбы вообще - один из самых мучительных вопросов для поэта. А вопрос о судьбе Грузии, вопрос о том, что уготовляет стране переход под покровительство России,- занимал тогда все лучшие умы нации.
В основе сюжета поэмы - Крцанисская битва и ее последствия. Это была последняя большая битва независимой Грузии, битва с полчищами Ага-Магомет-хана на подступах к Тбилиси. Поражение в ней повернуло колесо истории Грузии.
Поэма не содержит широких эпических картин исторической жизни страны и народа. По существу - она своеобразное лирико-романтическое осмысление исторического пути страны. Потому-то эпическая струя в ее композиции несет лишь вспомогательную поэтическую функцию и часто сменяется вдохновенными лирическими излияниями, ярко выявляющими душевный порыв поэта, его надежды и чаяния.
На трагическом ключе начинает поэму горячая молитва царя Ираклия перед битвой, проникнутая предчувствием грозящей беды.
Картины битвы даны эскизно. Это словно своеобразная драматическая подготовка к тому, чтобы спеть вдохновенную, скорбную величальную мужам Грузии, сложившим головы за отчизну.
Тематическую сердцевину поэмы, в которой и заключена ее основная проблематика, представляет драматическое противопоставление двух точек зрения, двух концепций, - примирения с судьбой и непримиримости с нею.
В Мтиулети, на берегу Арагви, укрывшись после проигранной битвы в старой башне, царь Ираклий и его советник Соломон спорят и судят о том, какой путь избрать истерзанной и разоренной врагом Грузии - войти ли под покровительство единоверной России или продолжать борьбу за независимость.
Ираклий - трагическая личность. Он - мужественный воин и полководец, со славой прошедший во имя независимости родины почти сто боев, - вынужден избрать путь покорности судьбе. Внутренне это угнетает его, но он мыслит реалистически, знает, что Ага-Магомет-хан отныне не даст Грузии покоя, что не преминут воспользоваться поражением Грузии и другие неприятели и со всех сторон ринутся на страну враги, тем более что и внутри - "братья терзают друг друга". Поэтому Ираклий намерен отдать царство под защиту русского царя, чтобы он "дал Грузии благоденствие".