Лиса в ловушке
Шрифт:
Девушка чувствовала себя отдохнувшей и бодрой, Наверное, она спала очень долго. Повернувшись, она взглянула на часы на столике у кровати, и остатки сна тут же слетели с нее.
Был уже первый час!
Невада села на постели и позвонила в маленький серебряный колокольчик. Тут же появилась горничная.
— Поздно, очень поздно! — укоризненно сказала ей Невада, указывая на часы.
— Господин говорить вы спать.
Они объяснялись с трудом, но кое-как понимали друг друга. Если им не хватало слов, на помощь приходили жесты.
Невада поняла, что хочет сказать девушка, но в то же время ее рассердило, что ее не разбудили.
Это значило, что Тайрон уехал в Сакджену без нее, а ей так хотелось поехать с ним и посмотреть, не может ли она чем-нибудь помочь пострадавшим при землетрясении.
Горничная вышла и вернулась с завтраком на подносе.
Невада устроилась поудобнее, села и принялась за еду, все время сожалея, что ей не удалось позавтракать с Тайроном, как она это делала каждое утро со времени своего приезда сюда.
Сначала все ее мысли были заняты тем, как она ненавидит его, и предвкушением мести, так что в первое время она не сознавала, насколько приятным может быть завтрак в обществе интересного мужчины.
Затем постепенно красота уютного дворика, овевавший по утрам ветерок с горных вершин, аромат цветов и щебетание птиц превратили для нее завтрак в особенное удовольствие.
И надо же, чтобы сегодня утром, после всего, что произошло вчера, когда у нее была к нему тысяча вопросов, когда ей так много хотелось узнать, Тайрон Штром позавтракал без нее и один уехал в Сакджену.
Но если признаться честно, воспоминания о пережитом сильно подействовали на нее. Вчера был долгий трудный день, и он сильно нарушил ее душевное равновесие.
Неваде никогда еще в жизни не приходилось сталкиваться лицом к лицу с людским горем, заглядывать в глаза смерти.
Девушка по-прежнему переживала этот ужасный момент, когда до нее дошло, что ребенок, которого она перевязывает, умирает, и она ничего не может сделать, чтобы сохранить ему жизнь.
Когда глаза его закрылись и последнее дыхание слетело с посиневших губ, она отнесла его к Эндрю Фрейзеру.
Тот взял у нее ребенка, осмотрел глубокую рану у него на лбу, нанесенную, вероятно, острым осколком скалы, и тихо сказал;
— Ничего не поделаешь, милочка, этот крошка попал на небеса. Упокой, Господи, его душу!
Он положил маленькое тельце рядом с другими, ожидавшими погребения, а Невада, обливаясь слезами, вернулась к живым детям.
Казалось, напрасно было так переживать одну потерю, когда при землетрясении погибло столько людей, но Невада чувствовала себя так, словно каким-то образом несет за это ответственность, как будто было что-то, что она могла сделать, но не знала, что именно.
Окончив завтрак, Невада слова легла и знаком приказала горничной раздвинуть шторы.
Солнце залило комнату, принося с собой все усиливающуюся жару, но Невада не замечала ее, поглощенная созерцанием красоты розовых скал под ярко-голубым небом.
Тайрон назвал долину «маленьким раем», и Невада понимала, что она и была для него раем, как и для все тех, кто здесь жил. Только для нее в этом раю не было места.
Вчера Тайрон Штром сказал: «Мы поговорим о вас…»
Тогда она не задумалась над тем, что бы он мог иметь в виду. Сейчас Невада была уверена, что он скажет, что она может возвращаться домой.
Девушка не знала, откуда у нее появилась такая уверенность; она только сознавала, что как кончается каждая глава, как подошла к концу его книга, так и в их отношениях — она не знала, как их можно было бы определить — скоро будет поставлена точка.
Быть может, ему надоело ее наказывать, быть может, он утратил к ней интерес или желал, наконец, остаться один в своей розовой касбе.
Но каковы бы ни были причины, Неваду терзали противоречия: ей мучительно хотелось его видеть и в то же время она боялась его возвращения.
Видимо, сказалась усталость, которую она поначалу не ощутила при пробуждении, а также тягостные мысли, потому что она снова уснула, а проснувшись обнаружила, что жара схлынула и наступил вечер.
Невада начала настойчиво звонить в колокольчик и, когда явилась горничная, она поспешно встала, умылась и оделась, опасаясь, что вернувшийся Тайрон застанет ее заспанной.
Но когда она вышла в гостиную, там не было и признаков его присутствия. Невада подошла к столу, чтобы взглянуть на его книгу, к которой он уже два дня не прикасался.
«Быть может, она уже закончена, — подумала Невада. — Если это так, я уже не могу быть ему полезна».
Желая хотя бы дотронуться до всего, чего касалась его рука, Невада подержала ручку, которой он писал, провела рукой по бювару из такой же красноватой кожи, как его сапоги, по пресс-папье и другим мелким предметам, загромождавшим его письменный стол.
Она чувствовала, что каждый из них имел для него особое значение. Они были его собственностью, и Тайрон Штром любил их, как и они его.
Не находя себе места, она беспокойно блуждала по дому, пока не вышла наконец во внутренний дворик.
Невада подошла к фонтану, чувствуя, как журчание его струи, падавшей в каменную чашу, говорит ей о чем-то своем и таинственном.
Она вспомнила, как романтичное очарование этого уголка вызывало у нее насмешки в первые дни после приезда сюда, но теперь это было для нее самое прекрасное и волшебное место в целом мире.
«Это место словно бы создано для влюбленных», — сказала про себя Невада и ощутила, как краска заливает ее лицо при этой мысли.