Лисёнок Ян и Кристалл Судьбы
Шрифт:
Солнце уже стало клониться к горизонту, когда они всей семьей усаживались за празднично накрытый стол в уютной комнате. В углу горел любимый бабушкин торшер с малиновым абажуром, отбрасывая на пестрый ковер причудливые тени. По стенам висели картины, которые, еще, будучи мальчиком, рисовал отец Яна. Приглушенно стучали ходики, на покрытом тюлевой накидкой транзисторе стояли фигурки слоников разных размеров — от большого папы-слона, до самого маленького малыша. На окнах — глоксинии и фиалки распускали свои яркие венчики.
— Мама, а расскажи, как вы с папой познакомились, — спросил Ян, он полюбил эту историю, и, хотя
Анна улыбнулась, ей и самой было приятно унестись в воспоминания юности.
— Он стоял на высоченной крепостной стене старинного замка в Олсборге, — начала свой рассказ она, — Я увидела его, и что-то вдруг заставило меня остановиться, я поняла, что не могу просто так пройти мимо, ничего не сделав. Мне безумно захотелось совершить что-то дерзкое, как будто тысячи бесенят прыгали во мне, как пузырьки в шампанском. И вот тогда я слепила снежок, подышала на него немного, подержала в руках без перчаток — для плотности — и бросила. Я не ожидала, что попаду в цель, я даже не могла представить, что снежок вообще пролетит и половину того расстояния, не то, что долетит до него, поэтому и кинула. Наверное, если бы я знала, что попаду прямо ему в лоб, я бы ни за что на это не решилась. Стена была высотой метров 10–15, а я ведь совсем не умела бросать снежки. У меня даже в школе тройка всегда была за бросание гранаты…
Анна улыбнулась и с нежностью посмотрела на Джона. В руках она держала чашку чая, а взгляд ее вновь уносился вдаль.
— Да уж, метнула ты тогда знатно! — с улыбкой подтвердил Джон.
— О, да! Можете представить мое удивление? Я испуганно смотрела на него, как он вытирает мокрое от снега лицо и смотрит по сторонам в поисках того, кто это сделал. И тут он заметил меня. Я была готова провалиться сквозь землю, от страха я не соображала, что делаю, я развернулась и бросилась бежать. Тут-то он и понял, что это я — тот нахал, кто бросил снежок, ведь если бы я не побежала, он ни за что не догадался бы, что девочка моего роста и комплекции может так ловко попасть, да еще с такого большого расстояния.
И тут он сделал еще более невероятную вещь — он спрыгнул со стены — с 15-метровой стены — и бросился меня догонять. Сердце во мне колотилось с бешеной силой, готовое выскочить наружу, дыхания не хватало, снег был глубокий, и бежать было чрезвычайно тяжело. Я чувствовала себя зайцем, удиравшем от лисы…
— Куда уж зайчишке с лисой тягаться, — смеялся Лэсли.
— Да. Сердце в пятки ушло, как говорят. Он догнал меня в какие-то считанные секунды. В какой-то миг я обернулась, чтобы посмотреть, как далеко я смогла убежать, а он просто стоит за моей спиной. Именно стоит — не идет, не бежит, а просто стоит и внимательно, с удивлением на меня смотрит.
— Еще бы не с удивлением, ведь это была ты — девушка его мечты! — опять вмешался Лэсли.
— И тут я увидела его глаза… — продолжала Анна, — Весь остальной мир просто перестал существовать. Я узнала его, как узнают близкого друга, родного и самого дорогого на свете человека. Я поскользнулась, или у меня просто подкосились ноги, а он подхватил меня и улыбнулся. Мы стояли так, глядя друг другу в глаза, наверное, целую вечность, и до того нам было хорошо просто так вот стоять и смотреть друг на друга. Нежность, тепло, счастье переполняли меня, и я знала, что он чувствует тоже самое. Он медленно провел пальцем по моему лицу, смахивая какую-то соринку, а я смотрела в его глаза и мне хотелось и смеяться, и плакать одновременно.
— Как это красиво, — бабушка Лиза, седовласая старушка с тугим пучком на голове, достала из кармана халата платочек и вытерла набежавшую слезу.
— А потом оказалось, что мы учимся с ней в одном институте, — продолжил рассказ Джон, но в разных потоках, и на практику в Олсборг приехали каким-то чудом одновременно…
— И что день рождения у нас почти в один день. У меня 22, а у него 24 мая.
— И что она — это та самая девушка с фотографии… Девушка мечты, — снова вставил свои пять копеек Лэсли, — мама, расскажи…
— Это просто эпохальная история, — рассмеялась Анна, — я же с подружкой ходила в фотоателье, мы сфотографировались, я забрала фотографии и забыла про это дело. Но оказалось, что я так понравилась фотографу, что он увеличил мое изображение и поставил в витрину своего салона вместо рекламы.
— А я случайно проходил мимо этой витрины, увидел портрет и с первого взгляда влюбился в эту красавицу, — продолжал Джон, — я долго ходил потом туда, ноги сами меня приводили к этому фото-салону, в конце концов, я все-таки уговорил фотографа, и он признался, что это фото реальной, живой девушки, его клиентки, которая живет в нашем городе, только вот ни адреса, ни телефона девушки у него не было. Я его очень упрашивал тогда, и он обещал мне напечатать портрет.
— И напечатал. Когда я пришла в гости к Джону, еще там, в Олсборге, он достал из своего чемодана какой-то учебник, а там вместо закладки — моя карточка! Вот уж я удивилась! А потом подумала, что не просто так я оказалась в Олсборге, это было какое-то феноменальное стечение обстоятельств. В обычной человеческой жизни такого ну просто не бывает. И моя навязчивая идея — пойти в тот день гулять к замку, странные чувства, когда я увидела его. Мной как будто двигала какая-то неведомая сила…
— Еще бы, папа же тебя загадал встретить, значит, это должно было случиться — вы же оба сенмиры, — многозначительно подчеркнул Лэсли.
— Так мы и познакомились… и больше никогда не расставались, — сказал Джон.
— А после института нас распределили в Сноутон, и мы туда поехали уже мужем и женой. А потом родился Лэсли, еще в общежитии, помнишь?
— И когда мы принесли его домой и положили на единственное мягкое, что у нас было — на подушку…
— Он ее описал, — засмеялся Ян, который, конечно же, знал все эти истории наизусть, но только сейчас начал осознавать их смысл и значение.
— Так, давайте не будем уточнять кто, где и при каких обстоятельствах описался, — возразил было Лэсли.
— О нет, давайте будем, — перебил его Ян.
— Ну, тогда давайте еще вспомним, — сказал Джон, — Как в первом классе, не помню в каком месяце, но стояла осень, и было уже прилично холодно, у Лэсли случился неожиданный порыв братолюбия и он забрал кое-кого из садика…
— И мы прыгали на кроватях, а потом пошли гулять во двор прямо в домашних тапках, — продолжил было Ян.
— Да уж… мне соседи тогда рассказывали, — перебила его Анна, — двери нараспашку, дома никого нет, а эти двое в тапочках гуляют… в ноябре!