Лишний доллар не помешает
Шрифт:
Лошадки этой породы невысокие, лёгкие, но необычайно работоспособные и умеют пробираться между кактусами, не задевая их и не наступая на колючки, валяющиеся на земле. Все прочие животные относятся к кактусам с гораздо большим почтением. И олени, и пумы, и койоты огибают заросли кактусов стороной, даже если спешат. О'Райли не раз приходилось пересекать на своей аппалузе такие места, где жили только юркие кенгуровые крысы, кошачьи хорьки да вездесущие птицы, не боящиеся колючек.
К тому же пустыня, лежавшая между Эль Пасо и Аламогордо, была вовсе не такой уж безлюдной, как принято было думать. Мир становился все теснее и меньше. И то, что вчера казалось недостижимым,
Выехав из Эль Пасо задолго до рассвета, к обеду О'Райли остановил коня у палаточного лагеря посреди пустыни. Грузовые фургоны, стоявшие кольцом вокруг дюжины брезентовых палаток, свидетельствовали, что здесь ещё опасались индейцев. Однако землекопы, сидевшие под длинным навесом с дымящимися мисками в руках, были безоружны. О'Райли заметил вдалеке троих всадников с ружьями. Было очевидно, что здесь никто не мешает прокладывать очередную железнодорожную нитку. Возможно, индейцы не знали об этой стройке, как не знал о ней почти никто в самом Эль Пасо. Пройдёт каких-то два-три года, и на линии Эль Пасо – Аламогордо будут курсировать пассажирские поезда. Тогда, конечно, и тюремщики будут более бдительными. Но это благословенное время ещё не наступило, и О Таили поспешил воспользоваться предоставленными возможностями.
Он привязал коня в тени длинного навеса, под которым стояли, обмахиваясь хвостами, четыре осёдланные лошади.
– Ты из города, братец? – подошёл к нему краснолицый крепкий старик в соломенной шляпе и дырявом комбинезоне, надетом на голое тело.
– Да, – кивнул О'Райли. – Мне бы с Динглом повидаться.
– С Динглом, говоришь? А ты сам-то откуда?
– Из города, – терпеливо повторил О'Райли.
– Так тебе Дингл нужен… А кто тебя к нему послал?
О'Райли сдвинул шляпу на затылок и постарался изобразить дружелюбную улыбку:
– Один его дружок. Дружку этому вчера сто двадцать лет стукнуло, он побрился, слез со своего сундука, разогнал тараканов со стола и сидит, ждёт гостей.
Выдав такую длинную фразу, О'Райли тут же закурил огрызок сигары, чтобы перевести дух. Он отвык от таких церемоний, но со стариками нельзя разговаривать запросто, как, например, с Малышом Кавано. Особенно, если от него так многое зависит.
Старик прищурился, и его тонкие бесцветные губы растянулись в улыбке во всю ширину лица, подставляя солнцу и ветрам дюжину жёлтых кривых зубов.
– Эге, да ты, значит, от Патрика Кеннеди прибыл? Ну тогда знай, что если хочешь увидеть Дингла, то возьми вон там, за печкой, железную щётку да протри себе оба глаза. А если хочешь передать Динглу привет, то положи свою бутылку прямо в мой карман, потому что меня уже шестьдесят лет зовут Динглом, а других Динглов до самого Альбукерка [24] ты не найдёшь.
С этими словами старик выпятил свой живот, подставляя О'Райли большой нагрудный карман комбинезона. Как только карман обвис под тяжестью тёмно-зелёной бутылки из лавки Фитцджеральда, Дингл цепко подхватил О'Райли под локоть и повёл за собой к палатке, стоявшей отдельно от других.
24
Альбукерк – город в штате Нью-Мексико, от Эль Пасо до него 360 км по прямой. В 80-е годы 19 века эти два города были соединены железной дорогой.
– Вот моё королевство, и я тут король, – провозгласил старик, оттягивая полог и
– Поделишься? – спросил О'Райли, окинув взглядом деревянные ящики с пугающими надписями и рисунками.
– Отчего же не поделиться с хорошим человеком. Ты ведь, как я понимаю, не просто так сюда завернул?
– Не просто так.
– Даже не верится, – Дингл хлопнул в ладоши. – Семнадцать лет прошло. Семнадцать лет! И Патрик Кеннеди наконец решил вернуть должок!
– Какой должок? – насторожился О'Райли.
– Как это, какой должок? – улыбка на лице Дингла мгновенно исчезла, и губы сжались в белую щель. – Как это? Двадцать три доллара! Двадцать долларов и три доллара! Семнадцать лет я жду, когда он вернёт мне должок! Да я его и на том свете достану, только уже с процентами! Как это, какой должок? Тогда какого дьявола ты сюда притащился!
– Да передал он, передал какие-то деньги, – начал выкручиваться О'Райли. – Только я и не думал, что это должок.
– Передал? Так чего ты ждёшь?
– Вот, в целости и сохранности, – О'Райли полез в боковой карман и, не вынимая руки, отделил три бумажки от пачки, которую дал ему полковник. – Вот он, должок.
– Ого, тридцать долларов? Глаза меня не обманывают? Он там, на своём сундуке, совсем сдурел, или ослеп, или станок печатный завёл? – Дингл посмотрел банкноты на свет, похрустел на сгибе. – Вроде настоящие. Да ты садись, устраивайся, рассказывай. Как там этот хрыч, все помирает? Знаешь, сколько мы с ним шпал уложили, сколько костылей забили? Держи стаканчик, да не кривись, не кривись: он чистый, только мутный.
О'Райли не торопился проглотить содержимое своего «мутного» стаканчика, потому что знал – вторую порцию ему не нальют, и надо растягивать эти жалкие капли, чтобы Дингл в своих воспоминаниях дошёл хотя бы до Промонтори, штат Юта [25] .
Однако старик отвлёкся от истории и принялся учить О'Райли обращению с динамитом, универсальным средством для выполнения земляных работ. «Если бы динамит изобрели немного раньше, мы бы проложили дорогу сами, без китайцев, и в десять раз быстрее», – заявил Дингл, ласково поглаживая лежавший на ладони картонный промасленный цилиндр.
25
Промонтори, штат Юта – пункт стыковки двух железнодорожных линий – «Юнион Пасифик» и «Сентрал Пасифик». Здесь 10 мая 1869 года образовалась первая трансконтинентальная магистраль, и рельсы соединили Восточное и Западное побережье США.
Этими цилиндрами можно было сравнять холмы – чем, собственно, и занимался в пустыне отряд Дингла. В холмах сверлили дырки, закладывали туда динамит, поджигали пороховой шнур и прятались в укрытие. После взрыва в работу вступали лопаты и тачки, и скрип их колёс далеко разлетался по прерии.
Правда, сегодня слишком много тачек стояли без дела. Народ разбегался из отряда, и Дингл не осуждал дезертиров. Уже второй месяц люди не видели живых денег. Раньше платили хорошо, каждую субботу из города привозили сундук с деньгами. Потом начались перебои, и с рабочими стали расплачиваться векселями. С одной стороны, это было вроде даже выгоднее, потому что на векселя товары продавались со скидкой. А с другой стороны, векселя принимались только в двух лавках и в одном салуне, так что особо и не потратишься.