Лисьи байки: мистические рассказы
Шрифт:
Следователь лишь смеялся в ответ.
– Звонок! – Последняя попытка. – Я ведь имею право на звонок?
Помучив меня ещё несколько часов, они снизошли и разрешили позвонить. Надо было набирать адвокату. Но логика тогда прошла мимо.
– Славка! Слава, слышишь меня?
Мой старый и единственный верный друг. Мы не говорили с той самой встречи у подъезда, с пивом и дурацкими историями про йогов.
– Слышу, не ори. – Знакомый
– Что наговорил, Слава, ты о чем? – спрашиваю тихо, боясь услышать ответ.
– Мне сейчас повторить? Я уже понял, что тебе не по рангу общаться с таким неудачником, как я. Прекрасно тебя услышал. И про то, что жизнь у меня дерьмо, и про презрение, всё доходчиво, спасибо. Мудак ты, Маратик. Никогда бы не подумал, но… мудак!
– Слава, это не я! Слышишь меня? Я ничего не говорил, Слава!
Мои крики в трубку бесцеремонно перебили гудки.
Вот и всё. Доигрался. Мой двойник сумел натворить больше дозволенного, и теперь вся жизнь в одночасье полетела к чертям. Расплачиваться всяко мне. Знать бы ещё, как он это сделал.
Голова гудела, когда меня, наконец, отвели в камеру. Не обращая внимание на холод и жесткость деревянной скамьи, сознание рассыпалось под гнетом усталости, сразу отправив меня в глубокий сон.
***
Проснуться на мягком после неудобной тюремной скамьи – вот что действительно классно.
Кровать оказалась не только мягкой, но и огромной. Рядом валялись бюстгальтеры, почему-то сразу два. Моей же одежды видно не было. Никогда не любил спать голым, но сейчас проснулся именно так.
Место оказалось незнакомым. Огромная спальня с выходом на балкон, безвкусный интерьер. Вдалеке шумели волны, белое солнце щедро заливало светом песчаный пляж.
Решил, что хватит удивляться. И так поехавший на голову, пора это принять.
В комнате главенствовал хаос, пустые и не очень бутылки из-под разносортного алкоголя застилали пол. На двух креслах, поставленных друг напротив друга, лежало зеркало в массивной раме. Гладкая поверхность импровизированной столешницы была покрыта сигаретным пеплом и разводами белого порошка. Пепельница валялась рядом, на полу.
Всё, что мне удалось найти из одежды, – легкий мужской халат. Достаточно удобно, хоть и не люблю их носить.
Пора прогуляться.
Дом оказался не просто большим, огромным. Шикарная вилла на берегу… впрочем, что за берег, мне ещё предстоит узнать.
Пройдя по длинному коридору, оказываюсь на кухне. Прислуга кивает мне в молчаливом приветствии и, спустя мгновение, подносит чашку горячего кофе.
Я киваю в ответ и, хлебнув немного, иду дальше. Каждый метр здесь пропитан броской помпезностью. Все эти вензеля, лепнина, инкрустации драгоценных металлов, дизайнерская мебель. Очень скоро начинают болеть глаза.
Мимо пробегает стройная мулатка. Симпатичная, но слишком тощая, как по мне. Из одежды на ней лишь лёгкая ткань трусиков. Похоже, одна из обладательниц тех лифчиков. Она останавливается, чтобы прильнуть ко мне, страстно укусив за ухо. Затем щебечет что-то и убегает. Женский смех в конце коридора свидетельствует, что она тут не одна.
Ничего не понял из услышанного. Похоже на итальянский. Или Испанский? Видимо, я действительно далеко от дома.
Открываю очередные двери, искусно вырезанные из красного дерева. Просторная комната, высокое кожаное кресло, массивный стол зеленого сукна, компьютер и кипы бумаг. Похоже на кабинет.
Узнаю свой ноутбук. Вот оно!
Знакомый файл на том же месте. Теперь он полностью изменен. Не мной.
Этот засранец переписал всё! Я вчитывался в строки, описывающие жизнь, больше мне не принадлежавшую. Видел все его мысли и поступки, раз за разом менявшие ход событий, искажающие оригинальную историю.
В юности я хотел поступать на сценариста. Меня отговорили родители и все, кому не лень. Он поступил. Достиг успеха и прославился, писал сюжеты для Голливуда, переехал в Италию. Женат он тоже не был. Точнее, встретил ту же интересную студентку с филологического, сделал ей ребёнка почти на три года раньше меня и оставил одну.
Больше никаких пересечений. Он действительно постарался, чтобы его дорожка оказалась максимально иной.
А ещё – он меня ненавидел. Если мне казалось, что обратная моя сторона делает меня сильнее, то самого меня принимали за слабость, ненужную обузу. Я хотел, чтобы мы дополняли друг друга. Он мечтал избавиться от балласта.
“Сегодня, наконец, этот слабак исчезнет. Просто растворится в воздухе”.
Последняя строчка.
– Интересно?
Голос, такой знакомый, но в то же время чужой. Акустика черепной коробки не позволяет нам слышать себя по-настоящему. Поэтому голос в записи кажется таким непривычным. Ещё один обман.
Я смотрю на себя самого, стоящего напротив. Тот же удобный домашний халат, накинутый на голое тело. Та же кружка, с веселеньким узором, дышащая паром ароматного напитка. То же лицо.
Только сейчас до меня доходит, насколько мы разные. Кофе в кружке, который не люблю, помпезное убранство дома, тощие мулатки, удобные халаты.
Я создал его своей противоположностью, наделив сильными качествами, мне не доступными. Но все мои положительные стороны превратились в черты морального урода. Дерьма, обратного мне.
Жестокость. Алчность. Гордыня.
Я читал и знаю всю его жизнь. Пока я любил жену, он трахал всех подряд. Пока я старался играть честно, он обманывал и подставлял. Наркотики, оружие, даже убийство.
Всё то, от чего я старался отгородиться, держась за собственные, пускай и хрупкие, но принципы, не смея переступить черту, в его версии достигло крайности.