Лисьи рассказы
Шрифт:
Мой рот был повсюду, я целовал и кусал каждый кусочек плоти, который только мог, наша ненависть и похоть смешались в мощную силу, которую никто из нас не мог больше отрицать, так как мы полностью отдались ей.
Я не хотел, чтобы это заканчивалось. Ни сейчас, ни когда-либо еще, я хотел остаться здесь, в ее объятиях, с моим членом внутри нее и моим именем, вырывающимся из ее губ, как проклятие. Я никогда не смогу насытиться, и я знал это, какая-то часть меня понимала, что, как бы сильно я ни хотел, я не в состоянии удержать ее.
Отчаяние вернуло мой рот к
Она ощущалась как вкус чего-то, чего я не мог позволить себе желать. Желание, которое мне никогда не позволят признать, потребность, на которую мне не позволят претендовать, и мечта, от которой я должен был попытаться избавиться. Моя жизнь была настолько ограничена одним местом, мое будущее было расписано, моя судьба ясна, и все же, находясь в ее объятиях, я хотел бросить все это и начать все заново, отправиться в неизвестность и свободно падать, не имея ничего, что могло бы остановить меня от столкновения с землей.
Рокси обхватила мои плечи, а мои пальцы впились в ее бедра, ее киска пульсировала вокруг меня, по мере того как я доводил ее до оргазма, зная, что она сопротивляется этому, как она всегда сопротивлялась мне во всем, но это была битва, которую я выиграю.
Она разорвала наш поцелуй, ее голова откинулась назад, когда я стиснул зубы, чтобы не допустить собственного освобождения, отказываясь заканчивать это, пока не кончит она, и я был вознагражден через несколько мгновений, когда крик чистого экстаза вырвался из нее, и все ее тело взорвалось вокруг моего.
Я проиграл борьбу с собственным телом, когда ее киска запульсировала вокруг моего члена, требуя моего разрушения вместе с ней, не позволяя мне победить даже в этом, и я последовал за ней через край, застонав ей в шею, кончая глубоко внутри нее, толкаясь в последний раз и изливая себя в нее.
Я прижал ее к скалам, когда мы наконец затихли, наши груди прижались друг к другу, быстро поднимаясь и опускаясь, и я прислонился лбом к каменной стене рядом с ней, моя щека прижалась к ее щеке.
Я обрел… блаженство в этот момент. Клянусь, такого удовлетворения я никогда не знал прежде. Ее запах окружал меня, тепло ее тела прижималось к моему, и полное опустошение, которое она оказала моей плоти, все еще гудело в моих конечностях.
Я обхватил ее ноги, удерживая нас в таком положении, наши тела все еще были соединены, а ощущение пребывания внутри нее было таким совершенно правильным, что я уже боялся того момента, когда мне придется отстраниться.
Я закрыл глаза, упиваясь ощущениями, которые проносились между нами, тем, как все мое существо, казалось, гудело от удовлетворения, и ничто вне нас больше не имело значения.
Вода продолжала плескаться над нами, ее тепло приятно касалось моей кожи, когда она убрала свои руки с моих плеч, медленно опуская их вниз, пока ее ладони не уперлись в мою грудь.
Она не могла не почувствовать, как мое сердце бьется
Инстинктивно я повернул голову, и она двинулась навстречу моему поцелую, потребность в котором была не дикой, плотской, как в тех, что были ранее, а чем-то гораздо большим.
Я целовал ее медленно, на этот раз глубже, мои губы скользили по ее губам с неуверенным вопросом, на который она ответила, прильнув ко мне еще ближе.
Я не думал, что когда-либо целовал кого-то подобным образом, а тем более задерживался в их объятиях после того, как дело было сделано. Но Рокси была не просто кем-то. И хотя я знал, что она не может быть кем-то для меня, я не мог отрицать ту часть себя, которая признала, что я хочу, чтобы она была такой.
Уязвимость пронзила мою кожу, когда я углубил поцелуй, теряя себя для нее и предлагая… что-то. Возможно, что-то недостойное и такое же запятнанное, как и остальная часть меня, но все равно это было что-то настоящее.
Она выгнула спину, потянулась вверх, чтобы провести пальцами по моей челюсти, и мы продолжили целоваться, мое сердце замирало от нежных прикосновений, а желание во мне росло, чтобы охватить больше, чем просто ее плоть, хотя я знал, что был дураком, даже думая об этом.
Казалось, что она тоже этого хотела, но в течение этого момента, когда ее рот двигался против моего, а наши тела были прижаты друг к другу, я мог бы поклясться, что мы оба жаждали одного и того же.
Когда я больше не мог выносить эту неопределенность, я отстранился, разрывая поцелуй, хотя и хотел задержаться в нем как можно дольше. Глупая надежда зажглась во мне, когда я встретился с ее зелеными глазами, и человек, которого я всегда так хорошо скрывал, всплыл на поверхность, когда я попытался дать ей увидеть правду обо мне. Чтобы она почувствовала что-то кроме ненависти, когда заглянет в мою душу.
В ее взгляде тоже была правда. Потерянная девушка, которой причиняли боль так много раз и множество людей, что она уже давно научилась хоронить себя за дверями, которые никто, кроме ее сестры, не знал, как открыть.
Она провела большим пальцем по моей челюсти, и я подался навстречу ее прикосновению, желая обрести больше нежности в ее глазах, больше ее кожи на моей.
Ее большой палец добрался до моего подбородка, и она резко отстранилась, нахмурившись, словно не собиралась предлагать мне ласку, и оставив мою кожу пылать в желании большего.
Но теперь эти двери снова захлопнулись, отталкивая меня и не давая прохода, и я увидел, что в ее взгляд вернулась настороженность, как будто я воображал, что там вообще может быть что-то еще.
Я неохотно отстранился от нее, опустив ее ноги на дно бассейна, и отступил назад, разрывая контакт между нами, хотя это противоречило всем моим желаниям.
Я смотрел на нее сверху вниз, вопросы горели на кончике моего языка, но сомнения вынуждали их отступать и заставляли меня молчать, а надежда, которой я отказывался дать название, танцевала в уголках моего сознания.