Листки из вещевого мешка (Художественная публицистика)
Шрифт:
Скачок во времени. Формулы могут быть полезными, но жить по ним нельзя. Вы это, я думаю, поняли, когда пришли к нам на Фридрихштрассе в декабре 1976 года; пришли из чувства дружбы - и из чувства порядка, ничто из этого не устарело, и мы были благодарны Вам за это. Помню, было очень холодно, очень сумрачно, когда мы вчетвером пошли к контрольно-пропускному пункту. На этот раз речь шла о том, что остается, когда рушатся все вспомогательные конструкции, одна за другой, и какая позиция более всего приличествует тому состоянию бессилия, в котором мы оказались. Отречение не обязательно означает капитуляцию, но как избежать того, чтобы безвестность не превратилась в новую весть, т. е. в обман? Как, проникшись сочувствием к самому себе, сжиться с разочарованием, - мы ведь говорили о морали? Как всем нашим пропитанием, телесным и духовным, все еще снова и снова подкармливать того обуреваемого жаждой деятельности подручного, который в нас сидит? И как быть со страхом, всякий раз охватывающим нас, когда мы
"Литература как маскарад" - такова была тема стокгольмского конгресса в мае 1978 года, и участников просили принимать ее всерьез. Бездонная тема. Литература как притворство: маскирующий, маскирующийся автор, уже не отличающий маску от лица, и жаждущий приемов, которые не были бы художественными приемами. Чувствуя, что он исчезает как тип, он вынужден выступать как личность ("лично"!) - примечательное противонаправленное движение. Помню, Вы нервничали, когда нам надо было читать наши доклады в Стокгольмском университете: "Вы тоже перед выступлением не можете ничего есть?" - Я ела: салат и рыбу.
Когда приходит это "как" в нашу жизнь? Стокгольмские дома с их четкими контурами, когда мимо них проплываешь по шхерам на пароходе (опять пароход!), выглядят так, будто они сложены из деталей конструктора фирмы "Мерклин". Старый Стокгольм, сказали Вы, в летнюю предвечернюю жару напоминает итальянские города. В Италии мы не были. В таком случае, сказали Вы, нам надо раскачаться и махнуть с Вами на несколько дней в Лапландию потрогать там северных оленей. Это было сказано вполне серьезно, так что мы рассмеялись. И почему мы не поехали с Вами? Неужели заведомое "невозможно" так всецело поработило нас? Нельзя же ехать куда попало только потому, что пришла в голову такая блажь. Нельзя потакать своим прихотям. Всему нужно веское обоснование - даже перед самим собой. Бар, в котором мы сидели, был заполнен деловыми людьми и участниками конгресса. Никакой дух не реял меж нами, не замешаны были тут никакие потусторонние силы. Даже если бы мы смогли выпить больше, мы остались бы трезвы как стекло: на почве фактов, за которыми не кроется ничего, кроме них самих. Бомба есть бомба - есть бомба.
Этой фразы Вы не сказали, но лишь она объясняет другую Вашу фразу: "Муравьям глубоко безразлично, что кто-то все знает о них"... Вы уедете в Тессин, сказали Вы, будете работать. Для работы Вам понадобятся словари и энциклопедии. Старый человек в своем жилище, сказали Вы, отрезанный стихийным бедствием от остального мира, будет с помощью записочек - выдержек из энциклопедий - восстанавливать естественную историю жизни на Земле, в то время как вокруг поднимается потоп. Своего рода второе сотворение мира в голове старого человека, жить которому осталось недолго, - так мы это поняли. Очень конкретное происшествие, сказали Вы, описанное во всех деталях. "Но все-таки и с неким выходом за его пределы?" - спросили мы. Не станете же Вы ниспровергать естественно сущее, отрицать саму жизнь. Странное, удивительное бесстрашие под маской старческого упрямства... Дорога и в ночи - дорога. Не пора ли нам перейти на "ты", сказали Вы. И потом ты записал на сигаретной пачке несколько слов.
Петер ВАЙС
МАКСУ ФРИШУ. В ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ 1980 ГОДА
Мы стареем, - но мы у какого-то начала. Не знаю даже, можно ли назвать это началом дружбы. Мы слишком редко видимся. Не более раза в год. Это ведь ничтожно мало. Но я живу так далеко - на моем Севере. Макс Фриш живет в центре Европы. Мне он кажется всегда у себя дома. В своем языке. Я же ни в каком языке не дома. Поэтому мне так хотелось встретиться с ним. Чтобы с ним говорить. На языке, на каком и я пытаюсь писать; Он относится к тем немногим писателям, пишущим на этом языке, чье ремесло я ценю. Когда я искал контакта с ним, я иной раз казался себе Ван Гогом, домогающимся Гогена *. Я навестил его. Помешал ему. Так, во всяком случае, мне казалось. Я полетел из Стокгольма в Цюрих, чтобы несколько часов беседовать с ним. Да, он покоится в себе самом. Я же нигде не нахожу места. Не знаю только, что он думает о моей работе. Да это и не важно. Важно мне было лишь говорить с ним о сочинительстве, об издательских делах, о книгах других писателей. Порой по нему было видно, что он чем-то озабочен. О личных делах мы никогда не говорили. Между нашими встречами проходило так много времени, что каждый раз я замечал, как мы постарели. Я замечал также, что он человек, с которым можно говорить о своих заботах. Но говорили мы только о сочинительстве, об издательстве, о книгах других писателей. Если это было началом, то дальше этого начала мы так и не пошли. Я вижу, как он сидит передо мной, грузный, замкнутый, покоящийся в себе самом. Уверенный в себе? Этого я не знаю. Знаю о нем не больше того, что могу прочитать в его книгах. Почему же мы встречаемся? Потому что одиночество в языке становится для меня порой невыносимым. Проходит год, и я думаю: мне необходимо снова встретиться с Максом Фришем. Я звоню ему. У тебя есть несколько часов свободного времени для меня? Так мы становимся старыми. Мне необходимо снова с ним встретиться!
КОММЕНТАРИИ
Первая журналистская работа Макса Фриша - очерк о выставке предметов театральной бутафории "Мимическая партитура?" в газете "Нойе
– является началом его творческой деятельности, первым опубликованным литературным текстом. В марте 1932 г. у М. Фриша, в то время студента-германиста Цюрихского университета, умер отец; учебу пришлось прервать, и, как потом оказалось, прервать надолго. М. Фриш становится журналистом-поденщиком: пишет о спортивных состязаниях, о местных событиях и происшествиях, а также рекламные тексты, небольшие рецензии и газетные фельетоны. Многие из этих работ сам писатель впоследствии никогда не перепечатывал. Из них несомненный интерес представляет автобиографический очерк "Кто я такой?", написанный сразу же после смерти отца и в несколько сокращенном варианте опубликованный в 1932 г. в студенческой газете. Журнал "Швайцершпигель", также получивший текст этого очерка, опубликовал его лишь в 1948 г. с весьма любопытным редакционным примечанием: "Это сочинение с 1932 года находилось в редакции. Но мы уже тогда решили, что опубликуем его лишь в том случае, если автор приобретет известность". К 1948 г. М. Фриш был уже достаточно известен в Швейцарии не только как журналист и писатель, но и как архитектор: в 1936- 1941 гг. он на средства богатого мецената (см. очерк "Мой бывший друг В." в настоящей книге) закончил технический университет в Цюрихе и получил диплом архитектора. Очерк "Кто я такой?", написанный потрясенным юношей, разом оказавшимся не только сиротой, но и без средств, очень показателен для творчества Фриша в целом: очерки, дневники и автобиографические произведения писателя группируются вокруг каких-то центральных переживаний, экзистенциальных потрясений, пускай даже взгляд при этом порой задерживается на самом будничном и неприметном. Одним из таких экзистенциальных потрясений стала для М. Фриша вторая мировая война, вплотную приблизившая его, гражданина нейтральной Швейцарии, к национальным и мировым проблемам и давшая толчок к выработке четкой нравственной позиции, своего личного отношения к политическим событиям в мире. "Листки из вещевого мешка", "Дневник 1946-1949", "Дневник 1966- 1971", "Солдатская книжка", многие речи и выступления последних десятилетий - все это весьма значительные вехи на пути М. Фриша к тому действительно широкому и непредвзятому взгляду на современный мир, который является характерной чертой писателя, чьи произведения пользуются широкой популярностью.
Публицистическая и автобиографическая проза М. Фриша наиболее полно представлена в семитомном "Собрании сочинений в хронологической последовательности", вышедшем в издательстве "Зуркамп" в 1976 г. Одно из последних и довольно полных изданий публицистики М. Фриша: Требования дня. Портреты, наброски, речи 1943-1982 гг. Изд. Зуркамп, Франкфурт-на-Майне, 1983.
На русском языке произведения М. Фриша издавались неоднократно, см., например: Пьесы. М., 1970; Штиллер. Роман. М., 1972; Homo Фабер. Роман. Назову себя Гантенбайн. Роман. М., 1975; Монток. Человек появляется в эпоху голоцена. Повести. М., 1982.
ЯВКА С ПОВИННОЙ
Автобиографический очерк написан и опубликован в 1948 году. В переработанном виде (под названием "Автобиография") вошел в книгу "Дневник 1946-1949".
19 Май Карл (1842-1912) - один из популярнейших в Германии авторов приключенческих романов, переведенных более чем на двадцать пять языков мира.
20 Постановка "Разбойников".
– Речь идет о юношеской драме Фридриха Шиллера "Разбойники" (1781) в постановке Цюрихского драматического театра.
Рейнхардт Макс (1873-1943) - немецкий режиссер и актер, возглавлявший в 1905-1933 гг. Немецкий театр в Берлине.
Вёльфлин Генрих (1864-1945) - швейцарский искусствовед, ученик Я. Буркхардта (см. коммент. к с. 91), с 1924 г.
– профессор в Цюрихе.
24 ...ее поставят на цюрихской сцене еще в этом году.
– Речь идет о пьесе "Когда война кончилась", премьера которой состоялась в 1948 г. в Цюрихе.
ЛИСТКИ ИЗ ВЕЩЕВОГО МЕШКА
Свой первый "Дневник одного солдата" М. Фриш написал еще в 1935 г., основываясь на опыте рекрутской школы, где он провел два с половиной месяца в 1931 г., а также на опыте ежегодных шестнадцатидневных военных сборов. Когда в 1937 г. М. Фриш сжег все свои рукописи, решив ничего больше не писать, погибло и это произведение. 1 сентября 1939 г. писатель вместе с другими швейцарцами был призван в армию. За полтора месяца службы на границе была написана большая часть "Листков из вещевого мешка", которые впервые были опубликованы в декабрьском номере журнала "Атлантис" в 1939 г. под названием "Из записной книжки одного солдата". В 1940 г. "Листки из вещевого мешка" были напечатаны отдельной книгой. Призванный вновь на службу в 1940 г., Фриш написал "Новую серию листков из вещевого мешка", публиковавшуюся в "Нойе Цюрихер цайтунг".
36 Гуизан Анри (1874-1960) - генерал швейцарской армии; в 1940- 1945 гг. являлся главнокомандующим швейцарской армии, готовившейся оказать сопротивление в случае вторжения фашистских войск.
43 Беромюнстер - местечко в швейцарском кантоне Люцерн, один из центров швейцарского радиовещания.
56 ...по подобиям ходлеровских фигур.
– Фердинанд Ходлер (1853- 1918) швейцарский художник-постимпрессионист, автор ряда картин на исторические сюжеты, на которых изображены, среди прочего, и стилизованные фигуры солдат.