Литература. 6 класс. Часть 2
Шрифт:
– Что за глупости! – воскликнул Вашингтон Отис. – Непревзойдённый Пятновыводитель и Образцовый Очиститель Пинкертона уничтожит его в одну минуту.
И не успела испуганная экономка помешать ему, как он, опустившись на колени, принялся тереть пол маленькой чёрной палочкой, похожей на губную помаду. Меньше чем в минуту от пятна и следа не осталось.
– «Пинкертон» не подведёт! – воскликнул он, обернувшись с торжеством к восхищённому семейству. Но не успел он это досказать, как яркая вспышка молнии озарила полутёмную комнату, оглушительный раскат грома заставил всех вскочить на ноги, а миссис Амни лишилась чувств.
– Какой отвратительный климат, – спокойно заметил американский посол, закуривая длинную сигару с обрезанным концом. – Наша страна-прародительница до того перенаселена, что даже приличной погоды на всех не хватает. Я всегда считал, что эмиграция – единственное спасение для Англии.
– Дорогой Хайрам, –
– Удержи у неё разок из жалованья, как за битьё посуды, – ответил посол, – и ей больше не захочется.
И правда, через две-три секунды миссис Амни вернулась к жизни. Впрочем, как нетрудно было заметить, она не вполне ещё оправилась от пережитого потрясения и с торжественным видом объявила мистеру Отису, что его дому грозит беда.
– Сэр, – сказала она, – мне доводилось видеть такое, от чего у всякого христианина волосы встанут дыбом, и ужасы здешних мест много ночей не давали мне смежить век.
Но мистер Отис и его супруга заверили почтенную особу, что они не боятся привидений, и, призвав благословенье Божье на своих новых хозяев, а также намекнув, что неплохо бы прибавить ей жалованье, старая домоправительница нетвёрдыми шагами удалилась в свою комнату.
Всю ночь бушевала буря, но ничего особенного не случилось. Однако, когда на следующее утро семья сошла к завтраку, все снова увидели на полу ужасное кровавое пятно.
– В Образцовом Очистителе сомневаться не приходится, – сказал Вашингтон. – Я его на чём только не пробовал. Видно, здесь и в самом деле поработало привидение.
И он снова вывел пятно, а наутро оно появилось на прежнем месте. Оно было там и на третье утро, хотя накануне вечером мистер Отис, прежде чем уйти спать, самолично запер библиотеку и забрал с собою ключ. Теперь вся семья была занята привидениями. Мистер Отис стал подумывать, не проявил ли он догматизма [17] , отрицая существование духов; миссис Отис высказала намеренье вступить в общество спиритов [18] , а Вашингтон сочинил длинное письмо господам Майерсу и Подмору касательно долговечности кровавых пятен, порождённых преступлением. Но если и оставались у них какие-либо сомнения в реальности призраков, они в ту же ночь рассеялись навсегда.
17
Догматизм – от слова «догма» – нечто бесспорное, непреложная и непререкаемая истина.
18
Спириты – от слова «спиритизм» – вера в возможность общения с душами умерших.
День был жаркий и солнечный, и с наступлением вечерней прохлады семейство отправилось на прогулку. Они вернулись домой лишь к девяти часам и сели за лёгкий ужин. О привидениях даже речи не заходило, так что все присутствующие отнюдь не были в том состоянии повышенной восприимчивости, которое так часто предшествует материализации духов. Говорили, как потом мне рассказал мистер Отис, о чём всегда говорят просвещённые американцы из высшего общества: о бесспорном превосходстве мисс Фанни Давенпорт как актрисы над Сарой Бернар; о том, что даже в лучших английских домах не подают кукурузы, гречневых лепёшек и мамалыги; о значении Бостона для формирования мировой души; о преимуществах билетной системы для провоза багажа по железной дороге; о приятной мягкости нью-йоркского произношения по сравнению с тягучим лондонским выговором. Ни о чём сверхъестественном речь не шла, а о сэре Симоне де Кентервиле никто даже не заикнулся. В одиннадцать вечера семья удалилась на покой, и полчаса спустя в доме погасили свет. Очень скоро, впрочем, мистер Отис проснулся от непонятных звуков в коридоре у него за дверью. Ему почудилось, что он слышит – с каждой минутой всё отчётливей – скрежет металла. Он встал, чиркнул спичкой и взглянул на часы. Был ровно час ночи. Мистер Отис оставался совершенно невозмутимым и пощупал свой пульс, ритмичный, как всегда. Странные звуки не умолкали, и мистер Отис теперь уже явственно различал звук шагов. Он сунул ноги в туфли, достал из несессера какой-то продолговатый флакончик и открыл дверь. Прямо перед ним в призрачном свете луны стоял старик ужасного вида. Глаза его горели, как раскалённые угли, длинные седые волосы патлами ниспадали на плечи, грязное платье старинного покроя было всё в лохмотьях, с рук его и ног, закованных в кандалы, свисали тяжёлые ржавые цепи.
– Сэр, – сказал мистер Отис, – я вынужден настоятельнейше просить вас смазывать впредь свои цепи. С этой целью захватил для вас пузырёк машинного масла «Восходящее солнце демократической партии». Желаемый
С этими словами посол Соединённых Штатов поставил флакон на мраморный столик и, закрыв за собой дверь, улёгся в постель.
Кентервильское привидение так и замерло от возмущения. Затем, хватив в гневе бутылку о паркет, оно ринулось по коридору, излучая зловещее зелёное сияние и глухо стеная. Но едва оно ступило на верхнюю площадку широкой дубовой лестницы, как из распахнувшейся двери выскочили две белые фигурки, и огромная подушка просвистела у него над головой. Времени терять не приходилось, и, прибегнув спасения ради к четвёртому измерению, дух скрылся в деревянной панели стены. В доме всё стихло.
Добравшись до потайной каморки в левом крыле замка, привидение прислонилось к лунному лучу и, немного отдышавшись, начало обдумывать своё положение. Ни разу за всю его славную и безупречную трёхсотлетнюю службу его так не оскорбляли. Дух вспомнил о вдовствующей герцогине, которую насмерть напугал, когда она смотрелась в зеркало, вся в кружевах и бриллиантах; о четырёх горничных, с которыми случилась истерика, когда он всего-навсего улыбнулся им из-за портьеры в спальне для гостей; о приходском священнике, который до сих пор лечится у сэра Уильяма Галла от нервного расстройства, потому что однажды вечером, когда он выходил из библиотеки, кто-то задул у него свечу; о старой мадам де Тремуйяк, которая, проснувшись как-то на рассвете и увидав, что в кресле у камина сидит скелет и читает её дневник, слегла на шесть недель с воспалением мозга, примирилась с церковью и решительно порвала с известным скептиком мосье де Вольтером. Он вспомнил страшную ночь, когда злокозненного лорда Кентервиля нашли задыхающимся в гардеробной с бубновым валетом в горле. Умирая, старик сознался, что с помощью этой карты он обыграл у Крокфорда Чарлза Джеймса Фокса на пятьдесят тысяч фунтов и что эту карту ему засунуло в глотку кентервильское привидение. Он припомнил каждую из жертв своих великих деяний, начиная с дворецкого, который застрелился, едва зелёная рука постучалась в окно буфетной, и кончая прекрасной леди Статфилд, которая вынуждена была всегда носить на шее чёрную бархатку, чтобы скрыть отпечатки пяти пальцев, оставшиеся на её белоснежной коже. Она потом утопилась в пруду, знаменитом своими карпами, в конце Королевской аллеи. Охваченный тем чувством самоупоения, какое ведомо всякому истинному художнику, он перебирал в уме свои лучшие роли, и горькая улыбка кривила его губы, когда он вспоминал последнее своё выступление в качестве Красного Рабена, или Младенца-удавленника, свой дебют в роли Джибона Кожа да Кости, или Кровопийцы с Бекслейской Топи; припомнил и то, как потряс зрителей всего-навсего тем, что приятным июньским вечером поиграл в кегли своими костями на площадке для лаун-тенниса.
И после всего этого заявляются в замок эти мерзкие нынешние американцы, навязывают ему машинное масло и швыряют в него подушками! Такое терпеть нельзя! История не знала примера, чтоб так обходились с привидением. И он замыслил месть и до рассвета остался недвижим, погружённый в раздумье.
На следующее утро, за завтраком, Отисы довольно долго говорили о привидении. Посол Соединённых Штатов был немного задет тем, что подарок его отвергли.
– Я не собираюсь обижать привидение, – сказал он, – и я не могу в данной связи умолчать о том, что крайне невежливо швырять подушками в того, кто столько лет обитал в этом доме. – К сожалению, приходится добавить, что это абсолютно справедливое замечание близнецы встретили громким хохотом. – Тем не менее, – продолжал посол, – если дух проявит упорство и не пожелает воспользоваться машинным маслом «Восходящее солнце демократической партии», придётся расковать его. Невозможно спать, когда так шумят у тебя под дверью.
Впрочем, до конца недели их больше не потревожили, только кровавое пятно в библиотеке каждое утро вновь появлялось на всеобщее обозрение. Объяснить это было непросто, ибо дверь с вечера запирал сам мистер Отис, а окна закрывались ставнями с крепкими засовами. Хамелеоноподобная природа пятна тоже требовала объяснения. Иногда оно было тёмно-красного цвета, иногда киноварного, иногда пурпурного, а однажды, когда они сошли вниз для семейной молитвы по упрощённому ритуалу Свободной американской реформированной епископальной церкви, пятно оказалось изумрудно-зелёным. Эти калейдоскопические перемены, разумеется, очень забавляли семейство, и каждый вечер заключались пари в ожидании утра. Только маленькая Вирджиния не участвовала в этих забавах: она почему-то всякий раз огорчалась при виде кровавого пятна, а в тот день, когда оно стало зелёным, чуть не расплакалась.