Литконкурс Тенета-98
Шрифт:
— Где ты это взял?
— Это было в руках девушки.
— Не знаю, кто это писал, но этот человек хорошо разбирается в медицине.
— И если это писал убийца, то он очень странный. Сначала доводит человека до смерти, а потом дает рекомендации по спасению его жизни.
— А может, это мы сходим с ума?
— Давай лучше сверим это письмо с записью операции.
На сверку ушло не так много времени, но результаты ее удивили нас еще больше. Все устраненные нами травмы были перечислены в письме. Кроме того, в письме указывалось еще на то, что у нашей пациентки еще вывих шейных позвонков и точечный прокол печени. К телефону мы кинулись
— Срочный рентген печени на поиск точечного прокола и шейных позвонков на вывих сегодняшней пациентке. Результат сообщить мне.
Результатов мы ждали не садясь. Через несколько минут перезвонили из рентген группы и сообщили что, все, указанное нами, обнаружено. Кто бы ни был автором письма огромное ему спасибо. Вывих — это мелочи, а вот с печенью придется повозиться. С подобными ранами я сталкивался пару раз. Они не заметны и не болезненны и выявляются очень тяжело, но если ими не заниматься, то через два месяца обеспечен летальный исход.
Я позвонил в реанимацию и дал указания для интенсивной терапии печени. Состояние девушки было удовлетворительным. Наркоз еще не отошел. Пульс и дыхание в норме. Теодор вернул меня к письму.
— А ты до конца его дочитал?
Третья бессонная ночь плохо отражается на умственных процессах. Мы снова сели за письмо. Ничего особенного относительно пациентки там больше не было, кроме не обычной была рекомендация: не применять двое суток после операции обезболивания.
Мы удивленно посмотрели друг на друга, на письмо, снова друг на друга. Не применять обезболивания после таких операций?! С другой стороны во всем остальном автор письма оказался прав. Может он знает больше нас? Вызов главврача оторвал нас от этой проблемы. В дверях мы столкнулись с Лейслом. Похоже, будет разборка нашей операции. В кабинете был уже полный сбор — весь свет нашей клиники. Лейсл возглавлял это собрание. Мы сели как обычно на свои места. Теодор незаметно толкнул меня в бок и показал глазами на конверт, лежащий на столе у главврача. Он был очень похож на наш.
— Ну, вот все и собрались. Будем считать это оперативкой.
Я собрался встать для отчета, но Лейсл остановил меня.
— Можете не рассказывать. Мы уже посмотрели и прочитали описание операции. Ни вопросов, ни нареканий к ней нет. Операция выполнена на очень высоком уровне. Вопросы только к личности пациента. Документов при ней не было, следовательно, страховки тоже. На обычный в таких случаях запрос по отпечаткам пальцев и группе крови пришел гриф — секретно.
— Эта операция не будет оплачено?
— Она уже оплачена. Пациентка поступила в больницу с письмом и чеком, выписанным на сумму, равную годовому доходу клиники.
Молчание было очень выразительным. Давно клиника не получала такой материальной помощи.
— Есть правда несколько требований.
— Они не выполнимы?
— Выполнимы, но, по меньшей мере, странны. Во-первых, лечащим врачом должен быть доктор Тог, во-вторых, первые двое суток не применять обезболивания. И еще. Поступила оплата за лечение от отряда
Видимо, она имеет какое-то отношение к ним.
Да, что и говорить, пациентка оказалась очень тяжелой. Больше всего досталось дежурным. Два дня все оставалось без изменений, а потом начался кошмар.
Я зашел ее проверить. Дежурила Мари.
— Ну и как дела?
— Без изменений.
— Без обезболивания?
— Вы же сами сказали не давать.
Я прошел вдоль датчиков. Можно было их не проверять — Мари
— Сколько времени прошло после операции?
— 39 часов
— То есть, через час будет ровно двое суток, как она к нам поступила? Интересно чем она еще нас удивит?
— Вызови бригаду реанимации. На всякий случай.
Глупо, конечно, отдавать указания, руководствуясь каким то письмом, но никаких других зацепок у меня не было. Понимал я в этом случае не больше, чем любой посторонний.
— Я буду в своем кабинете.
Мне хотелось еще раз прочитать полученный по почте файл " медицинская карта бойца". Там была вся медицинская информация, которая только могла нас заинтересовать, но изложена она была несколько странно: ".. на боль и опасность — идеальная защитная реакция" — никогда ничего подобного не читал ни в одной медицинской карте. После обычного общепринятого перечня состояния шел еще дополнительный список: "Пластичность — 18, болевой пик — 117, психологический пик — не определятся в обычных пределах, выживаемость- 32. При воздействии на подсознание направленный эмоциональный импульс" — это мне вообще ни о чем не говорило. Естественно, ни имени, ни адреса, ни опознавательных номеров.
Вдруг на экране мониторе высветилась строчка: "Прошло двое суток, удачи Вам, Тог". Нужно будет ругнуться на программистов: какого черта в моей машине кто-то лазит, как в своей.
Додумать я не успел, загорелся вызов. Когда я вбежал в палату, по девушке пробегала волна дрожи. Ее трясло все сильнее, все трубки и датчики моментально вылетели. Реанимационная бригада пыталась восстановить подключения, но это было сделать не так-то легко. Если до этого она лежала, не шевелясь, то теперь, похоже, решила выполнить двигательную норму на год вперед. Приблизиться к ней было невозможно. Не открывая глаз, она реагировала на любое прикосновение сильным ударом. Один из ребят, подошедший слишком близко, отлетел к противоположной стенке.
— Если мы не восстановим сейчас хотя бы подачу кислорода, то она отключится.
— Может, лучше подождем, пока отключится?
— Может отключиться навсегда.
— Тогда срочно санитаров.
Вшестером мы еле справились с ней, то есть прижали к столу. Было такое ощущение, что мы пытаемся удержать не хрупкую девушку, а брыкающийся паровоз, причем паровоз, двигающийся со скоростью километров 300 в час и использующий боевые приемы.
— Мари, ее нужно срочно привязать. Полный крепеж. Долго мы ее не удержим.
— Лучше даже двойной или тройной. Одинарный она порвет.
Только привязав ее, мы смогли восстановить все датчики и трубки. Показания приборов были плохими, но объяснимо плохими состояние тяжелобольного человека. Пульс и давление резко подает, болевые и нервные импульсы зашкаливает. Реаниматоры занялись своей работой, а мы, наконец, смогли отдышаться и рассмотреть друг друга. В отряде, если она оттуда, она явно работала не поваром. У одного санитара проступал на лице кровоподтек, но похоже, его больше волновала сейчас рука. Как потом выяснилось, это был перелом. Второй в награду получил пару вывихов. Я и бригада реаниматоров отделалась синяками и ссадинами. В единоборство вступать с ней мне расхотелось.