Ливень без туч
Шрифт:
– Я его не создал. Статуя была спрятана внутри камня - я просто удалил ненужные куски вокруг нее. Я просто открыл ее, я ее не создал. Она была спрятана, закрыта, я ее открыл. Она была скрыта, я открыл ее; я сделал только это. Я не творец, я только удалил наружные слои и открыл ее.
Когда медитирующий говорит: "Ты не можешь быть никем другим, только тем, кто ты в это мгновение. Само твое существование есть Бог, поэтому нет речи о милости или усилии", ты приходишь в ужасное замешательство. И ты будешь в еще большем затруднении: "Что
Если ты понимаешь меня правильно, я говорю, что только медитирующий может утверждать чистую истину. Преданный скажет то же самое языком любви: тогда это превратится в благодать. Человек знания скажет то же самое языком духовной дисциплины: тогда используются такие слова, как "быть достойным", "заслужить", "карма", "добродетель", "усилие". Медитирующий говорит то же самое - но только медитирующий может понять язык другого медитирующего. Тебе будет очень трудно понять, что это никогда не было потеряно.
Люди приходят ко мне и говорят:
– Ты говоришь, что это никогда не было потеряно. Тогда почему мы должны это искать?
Я спрашиваю их:
– Почему вы задаете этот вопрос - должны ли вы искать?
Я говорю, что это никогда не было потеряно. Когда это становится твоим опытом, тогда дело закончено, завершено. Тогда искать нечего. Но ты, наверное, чувствуешь, что ничего еще не нашел, и все же хочешь отбросить поиск. Тогда отпадут даже шансы найти.
Медитация - это чистое выражение религии. Знание - это выражение через ум, преданность - это выражение через сердце, медитация - это ни сердце, ни ум. Знание - это ум, любовь - это сердце; медитация за пределами обоих. Медитация - это трансценденция.
Поэтому не спрашивай меня, как я достиг просветления. Ни милостью, ни усилием, - но, проснувшись, я нашел, что никогда не терял. У меня не было мастера, потому что мастер нужен, лишь когда тебе приходится принять чью-то помощь в своем поиске. И я не занимался никакими духовными практиками, потому что духовные практики требуются только в случае, когда ты должен приложить какое-то усилие. Я никогда не прилагал усилий и никогда не молился. Я никогда не поклонялся ни в каком храме и никогда не складывал руки, молясь какому-то Богу в небе. И у меня не было никакого мастера.
Что тогда я делал? Я делал только одно - я пытался понять себя, пытался узнать, кто я. Я пытался ощупью пробраться внутрь себя, чтобы найти, кто я. Пока я ощупывал и исследовал таким образом, темнота уменьшилась. Я стал чувствовать себя, чувствовать, что "я есть". Это чувство стало расти. Сначала в светильнике горело очень маленькое пламя, потом оно стало распространяться и в конце концов стало светом, огромным, как солнце. Но я не нашел его через благодать или усилие. Идя внутрь себя, я нашел, что оно уже там. Оно никогда не было потеряно. Я сидел в самой точке назначения и просто задремал.
Я часто рассказываю историю:
Пьяный возвращался домой. Он был очень пьян. Он нашел дорогу домой автоматически. Он следовал по одному и тому же маршруту каждый день, поэтому не нужно было никакой осознанности.
Тебе тоже не нужно никакой осознанности - ты идешь домой, думая о тысяче и одной вещи. Ты поворачиваешь налево, потом направо, велосипед автоматически поворачивается, и ты въезжаешь в гараж. Тебе не нужно об этом думать, это происходит автоматически.
Человек был пьян и, спотыкаясь, в конце концов добрался до дома. Стоя перед домом, он внимательно пригляделся, его ли это дом. В ночной темноте для пьяных глаз все дрожит и расплывается. Он испугался. Он подумал:
– Кажется, это не мой дом. Раньше он никогда так не выглядел.
Если глаза наблюдателя меняются, тогда меняется наблюдаемое. Если ты пьян, восприятие меняется.
Поэтому он неуверенно постучал в дверь. Мать открыла дверь, но он не узнал даже собственную мать. Как может в пьяном состоянии произойти узнавание? Он коснулся ее ног и сказал:
– Добрая женщина, сделай мне одолжение - пожалуйста, отведи меня домой.
Мать сказала:
– Сын, ты что, сошел с ума? Я тебе говорила тысячу раз перестать пить. Но это уже слишком! Ты что, не узнаешь меня, родную мать? Ты что, не узнаешь свой дом?
Собралась толпа, пришли соседи, и они попытались ему все объяснить. Но можно ли что-то объяснить пьяному? Если бы он мог понять, он бы понял. Его приходится убеждать. Но если ты попытаешься что-то объяснить, пьяный поймет что-то другое. Ты что-то скажешь, а он услышит что-то другое, найдет другой смысл.
Пьяный очень испугался и сказал:
– Вы все меня убьете. Дома меня, наверное, ждет мать. Какие странные вещи вы говорите. Разве я не узнал бы родную мать? Разве я не знаю свой дом? Сколько бы я ни выпил, я не настолько пьян!
Но все пьяные говорят одно и то же. Убедить пьяного, что он пьян, очень трудно, он не согласится. А когда пьяный принимает, что пьян, знай, что он больше не пьян. Иначе он не смог бы принять, что пьян. Как может тот, кто пьян, согласиться, что он все еще пьян? Если сумасшедший принимает, что он сумасшедший, знай, что он излечен. Отправь его домой, нет необходимости держать его в сумасшедшем доме. Настоящий сумасшедший никогда не признает себя сумасшедшим. Он будет говорить, что весь мир сумасшедший, но только не он сам.
Этот пьяный говорил каждому:
– Вы все, кажется, слишком много выпили. Разве я не знаю свой дом? Отведите меня домой, братья.
Он стал плакать и бить себя в грудь. Сосед, который возвращался из бара, проезжал мимо на повозке. Он сказал.
– Садись. Я отвезу тебя домой.
Мать закричала:
– Не садись в эту повозку! Он тоже пьян, иначе как он может предлагать отвезти тебя домой? Твой дом здесь.
Но совет соседа понравился пьяному... тот человек, наверное, был мастером. Этот человек, который поможет ему вернуться домой... спаситель.