Ливень
Шрифт:
А вот уже перед лицом грязная, пыльная красная земля чужой страны, он из последних сила ползет куда-то по обочине дороге, оставляя за собой кровавый след, на встречу встающему над горизонтом солнцу.
Потом был госпиталь, были какие-то люди, бумаги, слова…
Николай поморщился от накатившей дурноты. Вспоминать было больно. Память, словно волнами накатывала на него, вызывая острые приступы головной боли. Казалось, каждый раз, как только он что-то вспоминал, в голове начинал звенеть огромный колокол, но в этот раз, еще и сам звонарь, падла,
От сильной и резкой боли он даже не сразу заметил, как дверь снова открылась и в комнату вошла встревоженная Наталья. Она что-то говорила, но из-за звона в ушах Николай не мог разобрать ее слова. Наконец-то, после укола, звонарь уснул пьяным сном и его музыкальный инструмент наконец-то стих.
– Тебе лучше? – спросила Чернова, заглядывая в окровавленные глаза Десятого.
Тот кивнул и сухо сглотнул.
– Весь наш отдел, вместе с тобой переводят в военный сектор, – начала девушка, явно радуясь этим событиям. – Говорят, ты оказался каким-то очень важным кадром. Нам пообещали новое оборудование, препараты и еще людей. Теперь мы сможем создать лекарство, которое еще быстрее поможет тебе восстановиться…
– А что вообще со мной произошло? – в очередной раз задал Николай волнующий его вопрос, на который как и прежде, ответа не получил.
– Я пока не могу… Но уже совсем скоро я все расскажу. Тебе обещали новую палату, а если ты будешь хорошо себя вести, то тебе разрешат ходить по лаборатории.
– Хорошо вести? – ухмыльнулся Десятый. – Это как? Я и так ничего не делаю, лежу тут сутками, сколько я тут, кстати? Неделю, две? Месяц?.. Почему мне ничего не рассказывают? Как я тут оказался, что со мной произошло…
– Потерпи, – ласково, но печально посмотрела девушка, коснувшись его руки.
Прохладная женская ладошка напомнила ему о чем-то очень приятном, но о чем именно, он вспомнить так и не смог. Он злился. Злился на себя, на этих врачей, на пустые серые стены, на все вокруг, даже на долбанного звонаря в его голове… Он пытался вспомнить что-то важное, но не мог, и, сколько бы не спрашивал, ответов так и не получал. Но, теперь хотя бы появилась надежда на то, что вскоре все прояснится. Это с одной стороны успокаивало, с другой – настораживало.
***
Обещанное «скоро» растянулось на неделю, точнее на шесть «Доброго утра, как ты себя чувствуешь»… Окон в комнате не было, как и часов или иных средств, по которым можно было отсчитывать время, и потому день сейчас или ночь можно было отслеживать только по горящим то ярче, то тусклее лампам в углах комнаты.
Заточение сводило с ума. Наконец-то, в очередной раз Наталья вошла в палату, светясь, как начищенный рубль. Улыбка расползлась по всему ее прекрасному лицу и Николай понял – этот день пришел.
Его наконец-то выпустили из палаты. Наручники уже давно перестали надевать, но вместо них появились массивные кольца на руках, ногах и шее, которые при необходимости могли выдавать не слабый такой электрический разряд. Как сказала
– Служить хозяйке, – притворно потряс руками, побренчав «браслетами», картинно сложился в поклоне, словно древний раб с галеры, Николай, сразу после того, как дежурный офицер, закончив возиться с «украшениями», вышел из комнаты.
– О, шутить пытаешься, это хорошо, – улыбнулась девушка, выходя из помещения.
Его провели по каким-то коридорам, надев на голову темный мешок, а на тело какой-то балахон. Несмотря на такое обращение, он все же был рад. До ушей доносились новые звуки, тело испытывала какие-то новые ощущения, запахи. Конечно, было немного страшно, мало ли, что там с ним в этом военном блоке будут теперь делать, но сидеть в комнате 3х3 метра больше было невмоготу.
Новая «камера» ему понравилась. Она была больше и при этом в ней имелась нормальная кровать, стол, стул, а за боковой дверью – настоящий туалет, объединенный с ванной комнатой, которой первым делом он и воспользовался.
Из крана текла теплая вода, и от ощущения тугих струй на своем теле, парень чуть не расплакался. Это было неимоверно приятно. До этого ему приходилось «мыться» под ледяными струями из шланга, намыливая тело каким-то неприятно пахнущим химией раствором. Причем делать это приходилось очень быстро. А здесь… Минут 10 парень просто стоял под душем, пока вода не начала остывать. Наверное, заканчивался запас в баке, размещенном где-то за стеной. Николай смыл неприятный липкий пот и теперь чувствовал себя на много лучше, а когда вышел из ванной и блаженно растянулся на кровати, в дверь постучали.
– Да? – удивленно спросил он.
До этого никто не утруждал себя стучать в дверь, не важно, чем бы ни был занят «подопытный», а тут на тебе… сЭрвис! Дверь открылась и в комнату, а палатой называть это место у парня не поворачивался язык, вошла Чернова. Она поздоровалась, осмотрелась. Протянула сверток с одеждой и села на стул.
– В общем, так, – начала она, – теперь мы работаем на военных. Хотя мы и до этого, в принципе, на них работали, но теперь сам проект стал военным. Тебе разрешено покидать комнату только с охраной. Вот, – она протянула парню листок бумаги, – это твой распорядок дня. Теперь придется его соблюдать. Завтрак, обед и ужин будут приносить сюда. После завтрака медосмотр, затем тренировки. Обед и снова тренировки. Свободное время с 4 до 6. Ужин в 6, потом снова тренировки до 9…
– Почти как в армии, – хмыкнул парень, пробежавшись по короткому списку.
– Ну, считай, ты и есть в армии, – девушка понизила голос до шепота, косясь на закрепленную под потолком видеокамеру. – Ты им приглянулся по своему военному прошлому…
Парень кивнул, догадываясь, о чем идет речь, но, по-прежнему не понимая, что происходит вокруг.
– Теперь ты можешь мне рассказать, что же все-таки произошло?
Чернова задумалась, покусала губу и кивнула.
– Да, наверное, могу. Помнишь события в школе?