Лиза на мою голову книга
Шрифт:
Глава 1. Престарелый жених
Пятница, 28 декабря 2018 года
16:00
Лиза
Он держит меня за подбородок. От его пальцев нестерпимо пахнет табаком, а в его дыхании, наоборот, слишком много мяты. Мне очень хочется сморщить нос, но я креплюсь, не подаю вида, что мне его близость противна. Стараюсь не ерзать попой по кожаному дивану, на котором мы сидим.
— Я буду тебе хорошим мужем! — говорит он, глядя мне прямо в глаза. — Ты мне веришь?
Тихонько отвечаю:
—
— Тебе можно просто Юра.
— Юра, — послушно повторяю.
Очень боюсь, что он сейчас наклонится и прикоснется ко мне губами, но он не делает этого, лишь продолжает пристально разглядывать мое лицо.
— Ты красивая, Лизонька! Такая чудная девочка, как шоколадка! Шоколадные волосы, глаза, бровки домиком, а я очень люблю шоколад! Ты мне понравилась…
Чувствую, надо что-то сказать в ответ, а слова не идут — замерли где-то в горле и наружу никак не хотят. Смотрю на Юрия и пытаюсь найти в нем хоть что-нибудь притягательное. Только нет в нем ничего, что могло бы меня привлечь.
Навскидку ему лет пятьдесят. Кажется, он одного возраста с моим приемным отцом: в его черной шевелюре столько же седых волос, а глаза хоть и голубые, но какие-то тусклые, и морщин вокруг глаз и на лбу у него много, зато стройный, подтянутый… Ну, хоть что-то.
— Лиза — очень хорошая девочка! — встревает в нашу интимную беседу моя приемная мать, Марисоль. — Вы не пожалеете, что выбрали ее. Она — моя любимица! Ближе всего к сердцу…
Это правда, я знаю. Она всегда выделяла меня среди приемных дочерей, а их у нее сейчас уже больше десятка. Я ее любимая, самая послушная девочка.
Марисоль сидит рядом с моим приемным отцом, они держатся за руки и смотрят на меня с Юрием с большим одобрением.
— Лизонька — сокровище! — это уже говорит папа Авзураг.
От их похвалы у меня краснеют щеки. Юрий это замечает и еще больше умиляется.
— Вижу-вижу, прелесть! — говорит он им, а потом снова поворачивается ко мне: — Лизонька, я заберу тебя в феврале, тогда и поженимся! А пока мне нужно всё подготовить к твоему приезду…
И он всё же тянется ко мне своими мятно-табачными губами.
Я зажмуриваюсь, еле выдерживаю эту «ласку». Изо всех сил стараюсь не сморщить губы.
— Ну-ну… — он всё же замечает, что мне до жути не по себе. — Оглянуться не успеешь, как ко мне привыкнешь!
На этом он отпускает меня, жмет руку Авзурагу, кивает Марисоль и уходит из кабинета отца.
— Ну? Как он тебе?
Приемная мать тут же вскакивает с кресла, присаживается ко мне, берет за руку.
Я не знаю, что ей ответить, она описывала его совершенно другим.
В моем понимании симпатичный чернобровый спортсмен выглядит совершенно не так. Но у нее, похоже, свое видение прекрасного.
— Он старый… — всё же выдавливаю из себя правду, хоть и знаю, что разочаровываю приемных родителей.
— Ну да, не юнец… — поджимает губы мама Марисоль. — Но это же плюс!
— Какой же это плюс? — этот вопрос вырывается из меня, словно черт из табакерки.
— Ну как
— Ты мне его выбрала? — хмурю брови.
— Конечно! Настояла, что именно тебе жениха выберу я! Он добрый, щедрый, заботливый, у него нет детей… После смерти оставит свою фабрику тебе!
— После смерти?
Меня больно режут ее слова. Мы ведь только должны пожениться, а приемная мать уже рассуждает о смерти… Что же это будет за брак такой?
Впрочем, я всегда знала, что она очень меркантильная, как и ее муж. Ведь правда, по ее логике получается, что у меня не жених, а сплошное золото-бриллианты. Марисоль всё на свете деньгами меряет, недаром на ней вечно украшений прямо как на новогодней елке, и каждый день разные. В этом плане муж балует ее безбожно. Впрочем, отчего бы не баловать, если деньги есть. Приморская гостиница, в которой мы все живем, приносит семье Габарашвили отличный доход, плюс калым, который платят женихи за каждую из приемных дочерей… Можно золотом хоть с ног до головы обвешаться, и еще огромная куча останется.
Каждую из нас выдают замуж сразу по наступлении совершеннолетия. Мне исполнилось восемнадцать позавчера, пришел мой час… И все-таки я надеялась, что мне они выберут кого-то, с кем можно будет жить не зажмуривая глаза, а заодно не затыкая нос. Ведь я — любимица! Я четыре года исполняла всё-всё, что мне велели, я очень старалась, вела себя идеально, я заслужила!
«Грязная маленькая Лизка! Ты ничего хорошего не заслуживаешь!» — не мои слова... и даже не слова моих приемных родителей. Этот голос появляется в моей голове, когда происходит что-то плохое, и принадлежит он моему биологическому родителю — тому, кого не видела много лет и не хочу вспоминать.
«Успокойся, успокойся, пожалуйста, успокойся!» — пытаюсь внушить себе, делаю глубокий вдох.
— Я вижу, ты расстроилась, Лизонька… — с деланым спокойствием подмечает папа Авзураг.
«Нет, блин, обрадовалась, что вы меня за старпера замуж…»
Вслух, конечно, такое не говорю, не хочу схлопотать хорошую порцию ремня. Я уже ученая, спасибо.
— Всё в порядке, я всем довольна… — отвечаю тихонько.
— Вот и хорошо! Вот и замечательно!
Мама Марисоль хлопает в ладоши, встает и идет к мужу.
«Они мне поверили…» — отмечаю про себя.
Ну конечно, поверили. Потому что сейчас им выгодно мне поверить. Они свое получили: от Юрия деньги, от меня согласие. У них всё хорошо, а вот у меня…
Чувствую, как по каждой клетке моего тела ураганом проносится жуткая паника, начинает душить.
— Я могу идти? — сдавленно шепчу.
— Иди, Лизонька, — кивает папа Авзураг.
Встаю, размеренным шагом выхожу из кабинета отца, а как только закрываю дверь, уже бегу, не разбирая дороги. Мне нужно на улицу, мне нужно на воздух. Зимний морской воздух враз остудит меня, подарит бодрость, отрезвит.