Lockdown
Шрифт:
– С самого. Даже до начала. – Белый напрягся и сел, оперевшись локтями о колени. – Ну… У вас же есть эти… Ну легенды там, байки – как-то вы историю друг другу пересказываете же? Или всем насрать?
– Пересказываем. – отрезал Дин. – Так что было до начала и потом? – Он присел на кресло напротив и с интересом ждал объяснений. Его всегда интересовали рассказы, книги и разные мнения о прошлом и почему сейчас именно так.
– Да. Ну короче, все было когда-то иначе, бла-бла-бла, а потом вот стало, как сейчас – мы там, вы тут и все рады.
– Собака.
Герман резко передернулся в лице и, сплюнув прожеванное, вскочил с кресла, кинув оставшийся кусок на грязный пол.
– Вы охренели, что ли?! Я собаку только что ел??? – прополоскав рот остатками воды, выплюнул и ее.
Дин не понял его возмущения и смотрел с сожалением на выкинутый кусок отличного мяса.
– Да. Отличная еда, белок. Необходимо для сил. Зачем выкидывать?
– Да вы тут все ебанулись! – Белый сел обратно в кресло, опрокинул флягу, но воды там уже не было. – Людей еще не едите?
– Мы нет. Но некоторые да. – спокойно ответил Дин.
– Ну вы… – Дин смотрел, как Герман ищет слово, но не может найти подходящее.
– Ну значит идешь без еды. У нас не башня, профитролей и салатов цезарей тут нет. – вспомнил Дин названия блюд из недавно прочитанной книги.
– А овощи, крупы или консервы хотя бы? – Герман перевел взгляд в окно, в котором была видна обшарпанная многоэтажка напротив. – Хотя да, о чем это я…
Он посмотрел на Тика, который молча, сидя на табуретке и безэмоционально наблюдая за происходящим, жевал свою порцию мяса.
– Ладно, допустим. У вас тут свои правила и общество. Это ваше дело. Но! – Герман поднял вверх палец. – У нас уговор и мы не дойдем, если ты не будешь меня кормить. А я хочу есть.
– Конечно. У нас договор. – Дин понял, что продолжения рассказа не будет и откинулся на спинку кресла, вытянув ноги. – И я свои обязательства выполняю и забочусь о тебе. Вот еда, – он глазами показал на кусок мяса на полу. – А есть ее или нет – уже твое дело. Кстати, через тридцать минут мы выходим дальше. Отстаем от графика, Герман Сергеевич.
Белый открыл было рот что-то ответить, но передумал и потер лоб ладонью.
– Сложное будет путешествие, да, Дик?
– Дин.
– Ну я так и сказал. Да. – Белый тоже откинулся в кресле и вытянул ноги, смотря в потолок. – Но это путешествие стоит того, верно? Результат при положительном исходе кажется тебе выгодным и прекрасным.
– Да. – Дин не понимал, куда клонит Герман, но решил поучаствовать в этой игре.
– Я хорошо его воспитаю, Дин. С, как ты говоришь, профитролями и цезарем. Вспомнит ли он тебя через месяц, Дин? А через год?
– Я понимаю, что ты имеешь в виду. Но это для меня не так важно, если он может уйти от опасностей в лучшее место. С профитролями и
– О, это бесспорно. – в голосе Германа слышалась надменность, смешанная с сарказмом, но Дин никак не отреагировал на это, пропустив тон мимо ушей.
Он уже понимал, что Герман, вероятно, просто такой какой есть и ведет себя так не со зла. Он всю жизнь жил в других условиях, в безопасности и сытости, окруженный подчиненными и солдатами. Его слушались, ему льстили, о нем заботились. И от того он не очень понимает окружающий мир и не следит за своим поведением, не смотря на то, что сейчас он не дома.
– «До первого инцидента.» – усмехнулся про себя Дин и увидел, что Тик, сидевший ближе к окну, повернул голову прислушиваясь.
С улицы послышалась тихая речь, шаги и шорох одежды. Дин, шикнул Белому, и, присядя, подкрался к окну. Во двор между домов входили несколько человек в черных балахонах от шеи до земли, замотанными черными тряпками лицами и с автоматами в руках. Они коротко и тихо переговариваясь, заглядывали в подъезды и окна первых этажей.
– Религи. – шепнул Дин, обернувшись, Белому. Тот так же вальяжно лежал в кресле, не обращая внимания. – Боевое подразделение.
Белый наконец посмотрел на него и сполз с кресла, на четвереньках подполз к окну.
Дин еле успел схватить его за голову, чтобы тот не высунулся слишком высоко.
– И что? – прошептал Герман.
– Пока ничего. Надеюсь, это случайный рейд, а не охота за тобой. С ними сложно воевать, они фанатичны и ничего не боятся.
Герман спустился на пол, оперевшись спиной о стену и смотря Дину прямо в глаза.
– Ты вез что-то важное? Вещь? Информацию? – прошептал Дин, вернувшись к наблюдению.
– Нет. Просто ехал на переговоры. – в шепоте Белого чувствовалась паника.
Во двор вошел еще десяток боевых религов, окружающие одного в таком же черном балахоне, но с открытым лицом, разрисованным черными линиями. За ними шли, прикрывая тыл, еще пять бойцов.
Они остановились и Дин видел, как прорелиг с разрисованным лицом в центре кольца оглядывает окна домов и успел на долю секунды раньше присесть, когда его взор уже почти дошел до их окна.
Он на четвереньках дополз до своей винтовки и медленно, сняв с предохранителя, дослал патрон в в ствол и вернулся обратно к окну, но выглядывать не стал.
– Ни звука. – прошептал он Герману. Тик уже сидел с обрезом в другом конце комнате у дверного проема, контролируя коридор и входную дверь.
– Рабы божьи! – раздался громкий голос с улицы, отражаемый эхом стен в тишине. – Примкни к нам! Отдай нам чужое! И ты будешь бессмертен с нами! Не допусти распространения греха! Твоя душа очистится! Мы лучшее, что может случится в твоей никчемной жизни этого мира! И только с нами ты сохранишь свою душу в чистом виде! У нас есть еда и вода! Выйди к нам с миром! Отдай наше! И стань с нами одним целым!