Лодки уходят в шторм

Прибытие

парохода из Баку было событием в скучной провинциальной жизни Ленкорани. К этому часу обыватели, торчавшие на Большом и Малом базарах и в чайхане, собирались у морагентства и на берегу. Пристани в Ленкорани не было. Из-за мелководья пароходы бросали якорь на рейде, пассажиры сходили в плоскодонные киржимы, а те, скрипя днищами о песчаное дно, причаливали к шатким мосткам, где их шумно приветствовали горожане, справлялись о бакинских новостях, об общих знакомых и родственниках.

В тот ноябрьский день восемнадцатого года горожан не пустили на берег. Вход на Маячную площадь перегородили конные казаки. Люди тянули шеи, стараясь разглядеть группу избранных, собравшихся перед морагентством в ожидании прибытия парохода. «Ленкоранец» уже дымил на горизонте, все увеличиваясь в размерах.

— Смотри, смотри, наш Мамедхан! — говорил кто-то, указывая на человека в белой черкеске, с кинжалом на тонком ремешке, в серой каракулевой папахе.

— Ильяшевич приехал! Батюшка наш, спаситель Мугани! За ручку здоровается! А Терентий Павлович! Душка! Виват Сухорукину! — слышались голоса в толпе.

Да, у морагентства собрался цвет Ленкоранского уезда, вершители судеб его. Они вежливо раскланивались, пожимали руки, справлялись о здоровье, хотя в душе ненавидели друг друга, готовы были перегрызть горло один другому, и нетерпеливо поглядывали на «Ленкоранца», которым прибывал личный представитель генерала Томсона. Каждый возлагал на этот визит большие надежды.

Военный катерок, приняв пассажиров, отделился от «Ленкоранца» и, оставляя за собой вспененную полосу, устремился к берегу.

Группа встречавших, печатая следы на мокром песке, двинулась навстречу.

Полковник Ролсон легко спрыгнул на мостки. Военный оркестр грянул туш.

…Они сидели в гостиной второго этажа в глубоких зачехленных креслах. Перед ними на низких столиках стояли подносы с чаем, вареньем, сахаром. Ильяшевич и Алексеев чай пили истово. Ролсон только пригубливал. Закинув ногу в твердой коричневой краге на ногу, он почти не вынимал изо рта массивную черную трубку. Табак был ароматным и злым. Облака синего, едкого дыма слоились под лепным потолком. От дыма у Сухорукина першило в горле. Он деликатно покашливал, приложив ко рту тощую ладонь.

Мамедхан неприязненно поглядывал на них. Ему было из-за чего злобствовать. Как все хорошо складывалось после свержения царя! Власть в уезде целый год фактически принадлежала ему, лидеру местных мусаватистов. В марте 1917 года в Ленкорани был создан новый, «демократический» орган власти — уездный исполком. Кого избрали в его состав? Мамедхана и его родственников. А кто стал председателем исполкома и уездным комиссаром? Тоже его родственник и соратник по мусаватской партии, бывший уездный начальник. А совдеп? Почти одни офицеры! Да, хорошо начиналось! На помощь ленкоранским мусаватистам из Баку прибыл отряд Дикой дивизии.

В начале восемнадцатого года Мамедхан ездил в Астару, арестовал пароход «Дмитрий Милютин», реквизировал оружие демобилизованного полка. А когда вернулся в Ленкорань, узнал, что депутаты ленкоранского Совета собрались выбирать Военно-революционный комитет!

«Какой еще комитет?» — возмутился Мамедхан.

Он ворвался на собрание:

— В моем уезде я хозяин! Никаких новых организаций не разрешу! — и разогнал депутатов.

Завладев всей Ленкоранской низменностью, Мамедхан двинул свои отряды на Мугань, но они встретили упорное сопротивление отрядов самообороны. Мамедхан окружил село Николаевну, лично пошел туда и потребовал сложить оружие. Не согласились! Завязался жаркий, безуспешный бой.

Мамедхан знал, что с севера, из Сальян, тамошние мусаватские отряды рвутся на Пришиб, чтобы, заняв северную часть Мугани, соединиться с ним, Мамедханом, но там их остановили кулацкие отряды, организованные полковником Ильяшевичем и поручиком Хошевым. Словом, мусаватские храбрецы завязли на Мугани, как на болоте. Командир Дикой дивизии решил послать им подкрепление. С этого и началось. Семнадцатого марта, за час до отхода «Эвелины», аскеры Дикой дивизии прискакали на пристань и, давя пассажиров, верхом на конях въехали по трапу на палубу. Патрульных красногвардейцев, потребовавших, чтобы они сошли, расстреляли на месте. Пристань оцепил отряд красногвардейцев, который после недолгого боя разоружил офицеров и аскером.

Стычка на пристани послужила сигналом к мусаватскому мятежу. Бой перекинулся на улицы города. Три дня и три ночи шли кровопролитные бои. Красногвардейцы подавили мятежников, разоружили Дикую дивизию. Потом и в Ленкорань пришел пароход с красногвардейцами.

«И этот с ними вернулся, — неприязненно посмотрел Мамедхан на Сухорукина. — Ох, и хитер этот сельский учитель!»

В самом деле, когда в Баку после мятежа к власти пришел большевистский Совнарком, в Ленкорани избрали новый исполком во главе с ним, эсером Сухорукиным. Потом в Баку власть захватила меньшевистско-эсеровская Диктатура Центрокаспия, а здесь образовалась военная Диктатура пяти во главе с этим старым петухом Ильяшевичем и выскочкой Сухорукиным. Теперь в Баку правит мусават, а здесь — Муганская краевая управа во главе с теми же Ильяшевичем и Сухорукиным. «Да, верно говорят мусульмане: где плов, он тут как тут!» — подумал Мамедхаи, перевел взгляд на взопревшего от чая Ильяшевича и поднялся:

— Мистер Ролсон, как лидер местных мусаватистов, я повторяю: мусульмане не только не признают Муганскую краевую управу, но и протестуют против ее существования.

Ролсон понимающе кивнул, не вынимая трубки изо рта.

Ильяшевич повернулся в кресле в сторону Алексеева:

— Хэ! Они протестуют!

Вздернутая бородка-клинышек Алексеева, богатейшего купца Мугани, члена краевой управы, затряслась от смеха.

— Позвольте, Мамедхан! — начал было Ильяшевич, но Мамедхан перебил его:

— Нет, это вы позвольте, господин полковник! — и обратился к Ролсону: — Вместо того чтобы охранять границу, царские офицеры вместе с этими вот, — он ткнул пальцем в сторону Алексеева, — купцами и вот этими, — Мамедхан презрительно посмотрел на Сухорукина, — комиссарами образовали в нашем уезде Муганскую республику! Провозгласили ее неотъемлемой частью России! Слушай, какая республика? — развел руками Мамедхан, переводя взгляд с одного на другого. — При чем тут Россия? Разве вы не знаете, что Ленкоранский уезд, включая Мугань, является неотъемлемой частью Азербайджана?