Шрифт:
Глава 1
Под «прикрытием»
Текущее время. Марк Джордан
Мы гуляли до заката, но и когда солнце село, не вернулись под крышу, хотя народные защитники не рекомендуют добрым гражданам задерживаться в это время на улице без крайней необходимости. В наступивших сумерках стали отчетливо видны зловещие огненные щупальца, выглядывающие из-за горизонта, будто спрятавшееся солнце хотело дотянуться до каждого, кто нарушает эту рекомендацию.
– Что происходит с Тором? – спросила Клайда, доверчиво прижимаясь к моему плечу. – Он стал похожим на огромного вунора!
– Понятия не имею, дорогая, я ведь понимаю только в картинах и скульптурах. А вуноров, как ты знаешь, я вообще не ем.
– Как странно… Они ведь очень вкусные.
Клайда отстранилась и внимательно осмотрела меня.
– В тебе так много странного, что иногда я задумываюсь: кто ты такой?
Я вновь привлек ее к себе.
– Твой верный рыцарь!
– Что такое «рыцарь»?
– Храбрый воин в железных доспехах, который служит своей даме.
– Разве воины служат женщинам? – удивилась она. – Напротив – женщины обязаны ублажать воинов! И что такое железные доспехи? Откуда ты это взял?
– Об этом написано в древних книгах.
– Сколько же книг ты прочел?
– Много. Но нам, пожалуй, пора возвращаться.
Впрочем, ноги сами несли нас домой, потому что за углом показался мой квартал 12 Б. Яркий фонарь освещал обязательное средство наглядной агитации: большой цветной плакат, на котором рослый красивый навоец чем-то вроде трезубца пришпилил к земле отвратительное существо, похожее на дьявола: злобная морда с оскаленными клыками, рога, копыта… И надпись: «Уничтожим коварного врага! Смерть Агрегании!» Пониже миролюбивая информация: «Жилищное образование второй категории “Всеобщее счастье”».
– Ты веришь во всеобщее счастье? – спросила Клайда. Этот вопрос выдавал в ней развитие выше среднего. Гораздо выше.
– Не знаю. И об индивидуальном счастье можно говорить с большой долей условности, а уж о всеобщем…
Щупальца Тора наконец скрылись за горизонтом. Фонарей становилось все меньше, небо закрыли тучи, вместе с мраком сгущалась и окружающая атмосфера. Из переулков и подворотен раздавались пьяные песни, брань, истерический смех и угрожающие крики. Это действие браски – самого дешевого и низкокачественного спиртного напитка. Когда-то я проверил сногсшибательные свойства браски на себе, и теперь боялся его больше, чем этих отвратительных морских гадов-вуноров, которых отчаянные смельчаки вытаскивают из океана, а потом продают за сумасшедшие деньги в рестораны для гурманов.
Когда мы уже подходили к дому, я отчетливо ощутил опасность. Еще раньше, чем в зыбкой темноте колыхнулись более плотные тени и пересекли наш путь. Уличная гугла. Трое. Молодые самцы. Они излучали агрессию и ненависть, а также большой опыт ночных расправ. Зря мы нарушили рекомендации общей полиции. Впрочем, лучше бы они патрулировали улицы вместо того, чтобы давать советы. Это было бы гораздо полезней…
Трое сократили дистанцию и взяли нас в полукольцо.
– Ой, Глостер! – Клайда задрожала всем телом и прижалась ко мне еще теснее.
– Не бойся, – шепнул я. – Все будет хорошо!
Этими словами мужчины всегда успокаивают женщин, но далеко не всегда эти обещания сбываются. Хотя сейчас был не такой случай.
Вопреки существующим здесь обычаям, агрессивные самцы не улыбались, а скалились по-звериному. Впрочем, обычное зрение этого не определяло, Клайда, например, могла различить только светлые пятна лиц, если эти дегенеративные рожи можно было назвать столь пристойным словом.
– Деньги нужны, и женщина нужна, – сказал самый высокий, выдавая себя вожаком стаи. – Давай все, что есть, и уходи. Будешь здоровым и доживешь до сорока!
– Деньги не дам, женщину не дам. А до сорока уже дожил, – очень предметно разъяснил я, потому что навойцы, как правило, понимают только конкретные высказывания. Туманные обороты типа «убирайтесь, а то будет хуже», «не на того напали» или увещевания «грабить нехорошо» и тому подобные они просто не воспримут. Поэтому я вежливо улыбнулся и, соблюдая все традиции и правила поведения, сказал: – Уходите, и ваши тела останутся невредимыми.
Но ночные звери не поняли даже предельную конкретику. Они подступили ближе.
– А он болтлив! – сказал тяжелый, как шкаф, громила, стоявший справа от вожака.
– И глуп! – добавил низкий крепыш, который стоял слева. За спиной он прятал какое-то оружие, кажется нож.
Все происходящее походило на начало земных драк в давно ушедшие века. Сейчас вожак без замаха ударит меня в лицо…
Я поставил защиту. Невидимый посторонним туманный кокон окутал меня с темени до ступней, отбросив Клайду назад и в сторону. В тот же миг высокий нанес свой коварный удар правой – резко и сильно, будто из пушки выстрелил. Но траектория «снаряда» оборвалась в нескольких сантиметрах от моего лица. Кулак с силой врезался в энергетическое поле, будто в бетонный монолит. Раздался хруст пальцев, запястье подвернулось, выворачиваясь из сустава. Вожак истошно закричал, отпрыгнул назад и, подхватив обвисшую руку другой, прижал к груди, укачивая, как плачущего ребенка.
– Что с тобой, Лостр? Что он тебе сделал? – «Шкаф» откинул могучий корпус назад и всем телом послал вперед голову, целясь лбом мне в переносицу. Такой удар всегда надежно выводит противника из строя. Но не сейчас. На этот раз он с маху разбил себе лицо и, залившись кровью, опрокинулся на неровную мостовую.
Низкорослый крепыш не стал повторять ошибки приятелей, а совершил собственную: воспользовался ножом! Его рука описала стремительный полукруг – длинный клинок должен был неожиданно вонзиться мне в правый бок, но почему-то сломался, а соскочившая с рукояти рука была до кости распорота лезвием уцелевшего обломка… Он громко заорал, хлынула кровь…
Теперь конкретика стала осязаемой, и те, кто был способен воспринимать окружающую действительность, наконец-то все поняли. Вожак и крепыш, громко причитая и отчаянно ругаясь, бросились наутек, оставив лежащего без сознания «шкафа» на произвол судьбы. По законам, которыми руководствовались такие типы, я должен был добить раненого, и они уже вычеркнули его из числа живых.
Я убрал защиту и протянул руку назад.
– Клайда, пойдем, пока не приехали защитники.
Холодная дрожащая ладонь вцепилась в мою.