Логово бессмертных
Шрифт:
– Прическа?
– Точно! Тату! – вдруг выпалила пташка, обрадованная озарением памяти. – У него затылок выбрит, чтобы видно было татуировку. Буквы какие-то, не по-нашему написано, с завитками.
Я бросил ей блокнот и ручку.
– Рисуй расположение комнат. Где охрана. Где камеры, если видела. И эту странную дверь не забудь.
По-детски прикусив язык, она старательно изводила листок за листком, покрывая их корявыми схемами.
– А ты что, хочешь попасть туда?
Я не ответил, но и без ответа все было понятно.
– Зря. Пропадешь. Если не врешь и ищешь ту девчонку…
Я забрал блокнот, быстро просмотрел художества. Пользы не много, ничего нового помимо уже рассказанного и нарисованное моим воображением я не увидел, но все же.
Пташка сидела и покорно ждала, внимательно следя за мной и время от времени недвусмысленно поглядывая на входную дверь.
– Если мозги есть, а они у тебя явно есть, – сказал я, – то о нашей встрече ты постараешься забыть.
– Уже забыла. Я не дура.
Я жестом показал на выход. Не дожидаясь повторного предложения покинуть мои не очень гостеприимные покои, она вскочила с дивана, схватила вещи и полуголая побежала.
Рассеянно прислушиваясь к затухающему стуку каблучков в коридоре общаги, я разглядывал рисунки в блокноте и пытался набросать план действий. Намеченная разведка боем выглядела необдуманным и даже опасным шагом, но иного выхода, похоже, у меня не было. Пока меня никто не торопил, отчетов не требовал, однако я почему-то был уверен, что я уже опаздываю, время на исходе.
***
Единственный вывод, который я сделал после двух часов наблюдения за этой забегаловкой, немного обескураживал. Ожидая увидеть неприступную цитадель с несколькими периметрами охраны, я увидел какое-то недоразумение. Небольшое и явно еще советских времен двухэтажное здание, приютившееся в тени жилой высотки, обнесенное низеньким решетчатым забором, к зданию с улицы вела застекленная кишка крытого перехода. Выглядело все как на рисунках пташки. И почему-то возникла уверенность, что взгляни я на задний двор, описанный Матушкиным, то увидел был там то же самое. Все обыденно, если не сказать уныло, рутинно и лишено даже намеков на ожидаемую кровавую загадочность. Камеры видеонаблюдения имелись скорее номинально – парочка на углах здания. Шлагбаума не было, парковка открыта, окна не защищены. Мимо вольготно прогуливались как сотрудники больницы, так и пациенты, пару раз прошла бабулька в домашнем халатике с собачкой на поводке – видимо кто-то из жильцов ближайших жилых многоэтажек.
Первое время я оценивал обстановку и старался не светиться, но потом понял бессмысленность своего поведения. На меня, на бабку с пекинесом, да вообще на всех обитателям филиала было плевать. Это объяснялось или непуганой дуростью, или осознанием вседозволенности. Первое никогда нельзя исключать, без дураков в любом деле никогда не обходится, но в том случае что-то мне подсказывало, намекало на второй вариант. Эти ребята просто никого и ничего не боялись. И не мудрено, имея в клиентах мэра, губернатора и кого-то там еще из сильных мира сего.
А еще там буквально от всего и отовсюду разило большими деньгами. Неприлично большими. Парковка была под завязку забита исключительно люксовыми машинами, вызывающе сверкающими на полуденном солнце. Костюмы и обувь простых охранников даже далекий от индустрии моды человек опознал бы как очень добротные и родом с Апеннинского полуострова.
Последние полчаса я провел буквально на виду у этих бездельников, не вызывая с их стороны никакого интереса. Странное поведение для людей, отвечающих за безопасность. Нет, они поглядывали в мою сторону, но как-то нехотя, вскользь, точно также они смотрели на выгуливающую собачонку пенсионерку.
И только я решился на отчаянный поступок идти напролом, с наивной надеждой на удачу, как сзади раздался тихий бархатный баритон:
– Добрый день, молодой человек.
За моей спиной стояли трое. В таких же итальянских костюмах и туфлях, как и те на крылечке. Такие же вальяжно ленивые и обманчиво безразличные. Появились незаметно, ниоткуда, против моей воли переубеждая меня и доказывая, что с безопасностью в филиале не все так плохо. Профессионалы.
– Э-э-э… Здрасьте!
– Вы здесь находитесь уже более одного часа. Ждете кого-то?
– А че? Хочу и стою! Нельзя, что ли? – с претензией на пьяную разнузданность в голосе сказал я, параллельно пытаясь оценить собственные перспективы на силовое разрешение инцидента. Перспективы были мрачные. Одного я, может быть, и вырубил бы, но сразу троих мне не одолеть. К тому же, вряд ли они надеялись лишь на кулаки и физическую силу. От таких молодцов можно и сюрприз получить. Стрелять они в меня на людной улице не будут, а вот электрошокером могут приголубить.
– Почему же? Можно. Стоять везде можно. Вот только нельзя беспокоить наших пациентов.
– Я никого не беспокою, – промямлил я на манер одурманенного алкоголем человека, стараясь растягивать слоги и глотать окончания.
– Беспокоите, молодой человек, еще как беспокоите. Своим излишне навязчивым вниманием беспокоите, – убаюкивающим голосом и с полуулыбкой на закрытом очками лице чуть ли не ворковал детина. – Своим неподобающим поведением.
Легенда, похоже, сработала. Меня приняли за пьяного. И специфический акцент помог, и прополощенный спиртом рот накануне. Последней хитрости меня научил старый коллега в бытность моей первой студенческой практики в прокуратуре. С пьяного спрос невелик, его даже пожалеть могут, а в некоторых ситуациях и определенных социальных слоях к нему и доверия больше. Оросил рот медицинским спиртом, задержал дыхание на десять секунд, выплюнул – и вуаля, соответствующий запах гарантирован и даже алкотестер может обмануться, показав опьянение.
Неожиданно крайний слева шагнул ко мне и пробежал очень ловкими пальцами от щиколоток до шеи. Я моргнуть не успел, как в его руках оказались мой простенький кнопочный телефон, связка ключей от несуществующих замков и дешевый бумажник из кожзама с тремя сотнями рублей мелочью. В комплекте с мешковатой одеждой они идеально вписывалось в образ простоватого деревенского забулдыги.
– Все? – спросил стоявший в центре баритон, видимо, бывший в этом трио главным. Он брезгливо разглядывал содержимое моих карманов, явно недовольный увиденным. Ни скрытых видеокамер, ни микрофонов.