Логово льва
Шрифт:
Изменилась она, конечно, за это время: похудела, под глазами чёрные тени залегли, вместо копны густых волос — рыжий ёжик, но зелёные глаза блестели ярко, никакой даже тени забитости и смирения со своей участью в них не читалось.
— Гражданка Мэри Хадсон! — торжественно объявил майор Музыка. — В соответствии с особым распоряжением, ставлю вас в известность, что все обвинения с вас сняты, и вы полностью свободны! Поздравляю вас, гражданка Хадсон!
Майор кивнул головой часовым и вместе с ними, как и было приказано, удалился.
— Милый
— Да, — кивнул Ник, осторожно пожимая её худенькую руку.
— Как её зовут? — дрожащим голосом спросила девушка. — Какая она? Наверное, очень красивая?
— Очень! — согласился Ник. — Светленькая такая, Зиной зовут…
Поздним вечером сидели в номере Банкина и неторопливо пили чай из принесённого комендантом пузатого самовара.
Мэри уже помылась в душе, облачилась в голубую казённую пижаму и съела в гостиничной столовке три порции гречки с мерзкими рыбными котлетами.
Сейчас она допивала шестую кружку крепкого сладчайшего чая, раскраснелась и даже пару раз икнула, смущённо прикрывая рот ладошкой. Несмотря на перенесённые тяготы и невзгоды, девушка не растеряла своего необычного шарма, была по-прежнему милой и привлекательной, даже короткий рыжий ёжик шёл ей необычайно.
Банкин, не видевший Мэри раньше, был явно очарован и откровенно поедал её глазами.
— Я так ничего и не поняла, там, в Архангельске. Вы улетели, меня сразу арестовали. Ничего не объясняли. Я спрашивала, они меня били… — Девушка всхлипнула и прикрыла глаза, видно было, что воспоминания давались ей с большим трудом.
Банкин, скорчив сочувственную гримасу — словно сам вот-вот зарыдает, протянул ей свой клетчатый носовой платок.
— Знаете что, Мэри, — предложил Ник, — вы без нас никуда не уезжайте. Мы через пару недель вернёмся, вместе уже и поедем в Ленинград. Спокойно здесь живите в гостинице, никто вас не тронет, денег мы вам оставим — сколько потребуется. Хорошо?
— А куда вы уезжаете?
— Тут не очень далеко, в тундру, в полное безлюдье.
— Возьмите меня с собой! — Девушка молитвенно сложила руки у груди.
«У весьма аппетитной груди!» — непроизвольно отметил про себя Ник.
— Я очень хочу — в тундру! Надоели мне все, хочу — в безлюдье! Я не буду обузой, я многое умею: джиу-джитсу обучалась, альпинизму! Возьмите меня с собой, мистер Ник, пожалуйста!
— Это совершенно невозможно, — нахмурился Ник.
— Командир, — неожиданно вмешался Банкин. — Нам же пригодятся лишние руки! Опять же — она альпинистка, подскажет, если что. А, командир?
Понятно, ещё одна жертва прекрасных глаз Скарлет О’Хары нарисовалась на безоблачном горизонте.
— Хорошо, чёрт с вами со всеми! — Ник махнул рукой. — Только вот, старший лейтенант Банкин, с майором Музыкой вы сами разбирайтесь — на предмет подбора походной одежды и обуви для миссис Хадсон, нового бойца группы «Азимут».
— Мисс Хадсон, — поправила его Мэри, подарив Банкину тёплый взгляд…
Они находились в этой лодке уже восемнадцать часов. Сидели как богом проклятые, совершенно не представляя, как выпутываться из возникшей ситуации…
И виной всему была Гешкина жадность: узнал у местных рыбаков, что лучше всего беломорская селёдка ловится на самом течении, поэтому запихал в холщовый мешок с пяток здоровенных камней, привязал к мешку толстенный канат.
Выехали на самую стремнину, посередине русла реки Нивы, заякорились, канат крепко, хитрым морским узлом, привязали к борту лодки.
Морская ловля селёдки — дело увлекательное. Отпускается по течению прочный капроновый шнур, к концу шнура крепится тяжёлая самодельная блесна, недалеко от неё привязываются штук семь-восемь поводков с блестящими крючками, на крючки насаживаются кусочки мидий, собранных на прибрежных камнях.
Задёргался в руках шнур, подсекаешь, вытаскиваешь, а там висит целая гирлянда серебристых рыбёшек.
Не обманули местные рыбаки: к вечеру Ник и Банкин надёргали полное эмалированное ведро жирной беломорской сельди!
Уже на заходе солнца удачливые рыбаки решили двигать к берегу. Взялся Ник обеими руками за якорный канат, попробовал поднять мешок с камнями, но ничего у него не получилось, только воды в лодку начерпал. Вдвоём с Банкиным за канат взялись, потянули изо всех сил, мешок от дна даже не оторвали, а лодка чуть не перевернулась.
— Да бог с ним, с этим якорем, — решил Ник, — развязывай узел и выбрасывай канат за борт!
Ага, конечно, умный нашёлся, не развязывается хитрый узел! Ножей с собой не взяли, ясен пень, пробовали канат спичками пережечь, да ветер-сволочь упрямо задувал огонь. Банкин напоследок попытался канат зубами перегрызть, да где там, бесполезное занятие.
Раздеться да в воду броситься? До берега-то и недалеко совсем — метров триста пятьдесят всего.
Но, во-первых, вода ещё была слишком холодной, во-вторых, течение очень сильное — вынесет прямо в море. И, как назло, никого рядом нет, ни на берегу, ни в море.
Так они и просидели всю ночь, как дурики распоследние, в этой лодке, замёрзли до посинения, проголодались.
Часов в девять утра Гешка дёрнул Ника за плечо, протянул захваченный с собой бинокль.
— Посмотри, командир, там наша Мэри на берегу.
Ник поднёс бинокль к глазам.
Какой-то старый саам сидел, прислонённый к большому камню, по его щеке стекала тонкая струйка крови.
А это ещё что за номер? Мисс Мэри Хадсон лежала на прибрежной гальке: сжимала в своих худеньких руках старенький охотничий карабин и старательно целилась…