Лоханка
Шрифт:
Разумеется, первым делом большим убедительным письмом сориентировал Таубина на организацию ленточного питания для пушек — знаю, что магазинные системы были вытеснены повсюду, даже в том же знаменитом ДП с его характерным блином.
Так вот — оба варианта зенитного вооружения прекрасно разместились на шестиметровом транспортёре. И тридцатисемимиллиметровая одностволка, и двадцатитрёхмиллиметровя четырёхстволка. Поставили мы их на плоскую крышу «сарая», огородив площадку перилами. Для большого расчета нашлось достаточно места в бывшем грузовом отсеке. Тут и боеприпасов помещалось как следует — не на один хороший бой должно хватить.
Отличные
Я их тут же включил и в состав боеукладки МОТок для гранатомёта. Правда, из-за малой скорости «гранаты» поражающая способность такого огня оказалась низкой — разве, что глаз выбить — но выглядело воздействие картечи на мишени страшно. Будто свинцовая метла. Опять же, корчащийся от боли противник уже не так страшен. По самолётам же картечь работала только совсем близко — с дистанций, которых в реальности просто не бывает.
Вот так и получается всегда — нос вытащишь, хвост увязнет. Без дистанционного снаряда гранатомёт напрочь потерял все свои невеликие зенитные возможности. Зато подешевел. И картечь я из боекомплекта МОТки обратно вычеркнул — нечего напрягать людей изготовлением неубивающего боеприпаса.
К сожалению в этот период поставки двигателей словно отрезало — их явно пустили на другие цели по приказу сверху. Единственное, что нам оставалось — это компактные сорокапятисильники. Дело в том, что наш заводик освоил их выпуск по полному циклу. Давненько я о нём не рассказывал, о судоремонтном.
Мы с директором представляли две совершенно различные школы организации производства. Я — сторонник того, чтобы купить готовые комплектующие и провести только сборку. Наш же глава искренне полагал необходимым делать у себя как можно больше частей и узлов, отчего непрерывно оснащал завод, приглашал специалистов, открывал всё новые и новые участки, а порой и цеха.
Началось на моей памяти с малого — с резины. Нет, химпроизводства для её синтеза у нас не было — привозили готовую. Зато оборудование для обрезинивания катков установили и наладили. А потом — прокладки, вводы, уплотнители… на трёхметровое шасси МОТки навесили экскаваторный ковш и бульдозерный нож. Чуток поменьше, чем на «Беларуси», но гидравлические. Интересно, было бы это возможно хотя бы теоретически без собственного производства уплотнительных элементов и шлангов? Чем эти шланги армировали? Суровой нитью вместо привычного нам капронового корда. Вообще-то в детали я не вникал, но ремни для клиноремённых передач завод продавал.
Не мог я не заметить и появления зуборезного оборудования, развязавшего нам руки в части трансмиссий. Потом рядом с кузницей выросла сначала литейка, а там и термический участок. Завод строил домики и продавал их в кредит приглашённым работникам — с тех пор, как начали изготавливать лоханки, средства у предприятия водились. Да не одни вездеходы давали прибыток — кроме ремонта барж и буксиров, строили небольшие драги, землечерпалки, земснаряды, буксиры для рек и озёр. А с той поры, как начали сами собирать двигатели — и катера, речные теплоходики-трамвайчики, самоходные паромы.
Понятное дело — работников для всего этого в наших малолюдных краях не хватало. Надо было переманивать квалифицированные кадры из других мест. И для них стали строить жильё, но не на острове — тут не так уж много недоступного для половодья пространства — а на высоком левом берегу. Он, хоть и считается низменным, но возвышается над поймой на десятки метров, и место здесь ровное — степь. Как поднимешься, слева вдали село Владимировка — уездный город в прошлом, а сейчас — районный центр. Справа — постройки станции Ахтуба. А впереди железнодорожные пути, ведущие с севера на юг, от Сталинграда к Астрахани. Дальше раскинулась та же бескрайняя степь до самой реки Урал.
Ну, за железную дорогу новостройка пока не простёрлась. Её сразу спланировали достаточно компактно, потому что без водопровода тут никак, но трубы нынче дороги. Первыми встали благоустроенные кирпичные бараки под шиферными крышами — то есть пусть и со скромными, но утеплёнными удобствами. Кирпичный завод возвели в селе Покровка в двенадцати километрах выше по течению, а глубже в степь вынесли цементный цех. За ним устроили взлётно-посадочную полосу с твёрдым покрытием.
Собственно, это покрытие имеет небольшую, но очень милую историю — завод сделал несколько земснарядов для намывки песчано-гравийной смеси где-то в верховьях. Вот ею с нами и расплатились. Отсыпали немало улиц и все ближние дороги, а потом и заасфальтировали. Вот и аэродром получился асфальтированный. Хе-хе. Никогда раньше ни о чём подобном не слыхивал.
Для чего нам понадобился аэродром? Началось с приобретения заводом самолёта — директор частенько мотается в Москву и очень ценит своё время. Потом — доставка почты. Затем и военные стали сюда «присаживаться», а там и воинская часть, летающая на И-15 совсем прижилась — говорят, что тут очень удобные ориентиры — Волга и озеро Баскунчак. Плюс — прекрасные подходы с любой стороны и повсюду ровные места для аварийной посадки.
Авиаторы уже и ангары возвели и сами стали селиться в городке. Аэродром назвали Ахтубинском. Это же имя закрепилось и за рабочим посёлком, где жили и наши работники и персонал истребительного авиаполка. Представляете себе, как меня прикалывала сложившаяся ситуация? В моё время на этом самом месте располагался военный городок с этим же самым названием. А дальше в степи были испытательные аэродромы НИИ имени Чкалова. Наде же, какой выверт учинила жизнь-злодейка.
Собственно, политику директора я, полагаю, раскусил. Кадры. Ему нужны кадры. Это и отслужившие в лётной части красноармейцы — многие из них — техники. Это и мехводы, прошедшие практику и обучение на заводе, а потом уволившиеся из рядов. Все они пожили в казармах с тёплыми сортирами… а тут им и жильё дадут с такими же тёплыми сортирами. И не важно, что не даром, а в рассрочку на несколько лет. Цены стабильны, процент не капает, а случись уехать — завод вернёт ранее уплаченное, будь это хоть бы и полная стоимость — жилфонд директор держит жёстко, он нынче не в изобилии. Поэтому увольнение и продажа квартиры заводу — неразделимые части одного процесса. Это сразу оговаривается. Только пенсионерам, пока они живы, никуда уезжать не надо. Потом же — деньги наследникам и адью. Если наследники сами не наши, не заводские.