Шрифт:
1. Про львов в Париже и трусливую кошечку в Гамбурге
Моя подруга говорит, что иногда жизнь становится похожей на мешок с рисом. Рис сыплется и сыплется из едва заметной дырочки, а мешок становится все легче и легче, пока совсем не опустеет. И если оглянуться, то можно увидеть, какой длинной была дорога, где она началась и где закончилась.
Мы с подругой стояли перед маленькой могилой в саду неподалеку от моего дома… Но вообще-то это конец истории. Все началось в Париже – с меня и семерых львов. Львы были невероятно дикими и свирепыми,
Но вообще-то это чепуха. Укротить семерых львов было посложнее, потому что их привезли не из какого-нибудь там зоопарка, а прямо из африканской саванны. Я познакомилась с ними, когда их грузили в специальный самолет, летевший в Париж, где я должна была подготовить их к съемкам фильма. И какого! С погоней за злодеем по Елисейским Полям, – а это, как вам, наверно, известно, знаменитая улица в Париже, где полным-полно модных магазинов.
Но сначала нам надо было научиться дефилировать. Ох, как мне нравится это слово! От него на языке остается такой привкус, будто ты съел самый лучший карамельный пудинг! Но речь не о пудинге. Дефилировать – это значит идти не спеша, прогуливаясь, иногда даже заглядывая в магазины. Именно это мы и делали. Я учила львов послушно сидеть перед кабинками примерочных, пока я перебирала и мерила самые дорогие туалеты. Девушки-продавщицы были очень-очень вежливыми, наверное, из-за моих сопровождающих. Они даже не возмутились, когда один из львов на прощанье навалил огромную кучу, а наоборот, – подарили мне на память золотисто-коричневое боа из перьев.
Потом мы репетировали погоню. По моей команде львы помчались по Елисейским Полям, перепрыгивая через горящие машины, и окружили злодея, которого и должны были преследовать по сценарию: мсье Коппенрата, наводящего ужас на детей и бросавшего молодых девушек на съедение диким львам. В финале львы, которым это надоело, объединились и набросились на него самого. Мсье Коппенрат беспомощно, как перевернутый колорадский жук, лежал на земле, а семерка львов обнюхивала его, и злодей чувствовал на своем лице дыхание смерти. Эту сцену мы репетировали двадцать семь раз, и когда мсье Коппенрату становилось совсем нехорошо, я гладила львам гривы, пока те не стали мурлыкать, как семеро котят.
На этом месте я спокойно заснула.
Когда я проснулась на следующий день, я находилась не в Париже, а в собственной реальной жизни: в своей детской на улице Бисмарка в Гамбурге. И, сами понимаете, я была не знаменитой дрессировщицей Лолой Львиное Сердце, а просто Лолой, Лолой Фелозо. Вы же знаете, что когда я ночью не могу уснуть, то воображаю, что было бы, если бы я была кем-то другим. Хотя на самом деле я дочка мамы и папая, внучка бабушки и дедушки, племянница тети Лизбет, подруга Алекса из Парижа и лучшая подруга Фло.
Но теперь в этой реальной жизни появился и еще кое-кто: уже целую неделю у меня жила Белоснежка, маленькая черная кошечка со снежно-белым кончиком хвоста. Ее доставили не из саванны, как воображаемых львов, а из салона парихмахерши Клариссы, который находится прямо на углу нашей улицы. Если вы помните, Белоснежка появилась в моей реальной жизни в конце предыдущей истории. Но подруга говорит, что надо рассказать все еще раз, а то не будет понятно, что к чему. Попробую.
Когда я впервые увидела Белоснежку, она была еще у своей мамаши Лизы. Кларисса поставила корзинку с котятами в углу парикмахерской. Она была выстлана мягкой овечьей шерстью. В ней лежала Лиза с шестью маленькими черно-белыми котятками. Глазки у них еще не открылись. Они сосали молоко и выглядели такими трогательными, что хотелось визжать от восторга. Естественно, я не завизжала, чтобы их не испугать.
А вот то, что за спиной у Лизы прячется еще один котенок, я заметила только
Именно в это мгновение я поняла, что этот котенок – мой. Я знала, что такому чувству можно доверять, потому что испытывала что-то похожее, когда встретила свою лучшую подругу.
Но объяснить это маме и папаю оказалось не так-то просто! Папай сказал «нет» семнадцать раз, мама – все восемьдесят семь.
Но это из-за того, что у нее был отпуск, и она бывала дома чаще. На восемьдесят восьмой раз мама согласилась, а потом согласился и папай. Я так громко кричала «ура», что соседи начали стучать в потолок.
День, когда Белоснежку принесли домой, был лучшим в моей жизни. Можете себе представить! Чтобы доставить ее в нашу квартиру, самолет, естественно, не понадобился, не то, что для львов из моих фантазий. Хватило маленькой корзинки, которую одолжила мне Кларисса. Я решила осторожно вытащить кошечку из корзинки, пока она спала, и Фло говорит, что это было серьезной ошибкой. Но Фло тогда не было в городе, она проводила майские каникулы у своего папы Эрика в Дюссельдорфе. Но вообще-то, как говорит моя бабушка, задним умом все крепки. Правда, эта поговорка мне кажется довольно странной. Как это ум может быть задним?
В общем, когда я поставила корзинку на пол детской, кошечка не шевелилась и тихонько посапывала. Я осторожно приоткрыла крышку. Медленно-медленно, миллиметр за миллиметром, а голова у меня чесалась так, словно на ней семь тысяч муравьев танцевали хип-хоп.
Все равно, думала я. Все равно я покажу моей маленькой черной кошечке новый дом. Я вытащу ее из корзинки, поиграю с ней, покажу каждый уголок в нашей квартире. В первую очередь, само собой, кошачий туалет и мисочку для корма, и маленькую игрушечную мышку, и мягкую щеточку для расчесывания шерстки, и мой суперкосмический экспресс для путешествий по Вселенной, который я построила из старых картонных коробок, и…
Тут все и началось.
Когда я полностью открыла крышку, кошечка с яростным шипением выпрыгнула из корзинки, забилась под мой письменный стол и сделала лужу на ковре. Потом она метнулась под кровать, затаилась там и не подавала признаков жизни. Я раз сто позвала ее по имени, потом еще столько же раз сказала «кис-кис», но ничего не помогло.
– Она привыкнет, Кокада, – утешил меня папай.
Но Белоснежка не привыкла.
Она просидела под кроватью семь дней и семь ночей, выходя оттуда только поесть, но только тогда, когда никого не было поблизости. Потом она начала исследовать прилегающую к моей кровати часть нашей квартиры. Однажды я заметила, как она обнюхивает половую щетку. Потом увидела, что она проделала дырку в моем суперкосмическом корабле. А однажды я застала ее играющей со своей мышкой. Но о том, чтобы взять Белоснежку на руки, нечего было и думать! Она не позволяла мне дотронуться даже до кончика ее хвоста! Как только я протягивала к ней руку, она тут же выгибала спину дугой и моментально пряталась под первой попавшейся мебелью. А однажды даже оцарапала меня. Кожу саднило, но на сердце было еще хуже, потому что на царапину на сердце не подуешь, если она жжет.
К счастью, Белоснежка начала пользоваться своим кошачьим туалетом, а то мама не выдержала бы: лужи под столом появлялись каждый день.
– Этот запах может из комы вывести! – ругалась мама, когда заходила поцеловать меня перед сном.
Папай напоминал попугая, потому что каждый день повторял:
– Она привыкнет, Кокада.
Что за дурацкая фраза! Сколько времени нужно, чтобы она привыкла? Представьте себе: наверное, миллионы детей хотят, чтобы у них был домашний любимец, а у них его нет. За то у меня есть, только, похоже, он не хочет, чтобы у него была я. Вот почему по вечерам перед сном я стала фантазировать, что я знаменитая дрессировщица.