Лорд-Чародей
Шрифт:
На его приветствие никто не ответил. Крушилу это нисколько не удивило — люди заняты делом. Он вышел из тени на солнце и стал подниматься в павильон по южным ступеням. Поднявшись, сделал еще один поворот и оказался в самом павильоне.
Оставшийся после вчерашнего веселья мусор был почти убран, пол уже успели подмести. Крушилу занимал вопрос, сделали это поднявшиеся с раннего утра обитатели поселения или Старшей жрице удалось уговорить пару-тройку лерров.
Заметив рядом с главным очагом, в котором еще теплился огонек, старую женщину, Крушила решил, что уборкой с помощью своей магии
Но магия чародеев, как и магия жриц, зависела от лерров. Разница состояла лишь в том, что чародеи использовали других лерров, тех, что не привязаны к определенному месту. Жрец мог призвать духов земли и деревьев, полей и вод, корней и ветвей, словом, тех духов, которые привязаны к своему уголку мира, в то время как чародей управлял духами ветра и огня, света и тьмы, духами, которые вольны перемещаться, куда им заблагорассудится, или туда, куда их направит повеление чародея.
И жрецы, конечно, просили лерров об одолжении и торговались с ними об условиях, в то время как чародеи, по слухам, связывая лерров со своей личностью определенными заклятиями, вынуждали их действовать.
Старшая жрица могла призвать на помощь лерров самого павильона — духов досок и камней, обитавших в здании. Она могла обратиться и к леррам произраставших вокруг павильона деревьев. Ей могли помочь лерры мышей и насекомых, живших под полом. Чародеи, чтобы произвести уборку, могли призвать себе в помощь половину ветров мира, чтобы те унесли весь мусор и могучими порывами сдули пролитое гуляками пиво. Как бы то ни было, но пол был подметен.
Пока Крушила стоял, размышляя над этой важной проблемой, старая чародейка подняла глаза и, увидев его, сказала:
— А, юноша. Не хочешь подойти ближе?
Крушила растерялся. Подобно большинству своих земляков он избегал чужих, а эта женщина была не только чужой, но к тому же еще и чародейкой. Она, не зная местных порядков, могла невольно рассердить лерров, или им просто могло не понравиться ее присутствие. Но она имела под рукой собственных лерров — чужих лерров, не привязанных к Безумному Дубу или к окружающей местности.
В силу хотя бы одного этого грубить старухе не стоило, а если он собирался стать лучшим в мире воином, одним из Избранных, одним из героев, призванных защитить Барокан, когда у Лорда-Чародея поедет крыша, то ему постоянно придется иметь дело с незнакомцами и даже с чародеями. А значит, надо побороть нежелание с ними общаться. Крушила расправил плечи и решительно зашагал к старухе.
Чародейка показала на свободный стул, он сел.
Некоторое время они молча, разглядывали друг друга, стараясь при этом не казаться невежливыми. Первой нарушила молчание чародейка.
— Мне известно, что в Безумном Дубе не пользуются настоящими именами, поэтому скажи, как тебя здесь именуют?
— Крушила, — ответил молодой человек.
— И что же ты крушишь? — недовольно поморщившись, спросила она. — Не головы, надеюсь?
— Нет, — улыбнулся Крушила. — Мамины тарелки, подпорки для бобов и все такое. В детстве я был страшно неуклюжим. Отец говорил, это потому, что я расту слишком быстро, и мое тело не успевает приспособиться.
— Это ничуть не лучше, — сказала чародейка. — Взрывной нрав не слишком полезная черта для Воина, но неуклюжий Воин… Что может быть хуже?
— Теперь-то меня нельзя назвать неуклюжим, — ответил Крушила. — Можешь спросить Маленькую Ткачиху или Кудряшки.
— А кто это?
— Девчонки, с которыми я танцевал вчера вечером. Они тебе скажут, что с возрастом я исправился.
— Значит, ты помнишь вчерашний вечер?
— Во всяком случае, большую его часть.
— И пиво не смыло воспоминания? Ты помнишь, как танцевал. А помнишь ли ты разговор с моими спутниками до того, как заиграла музыка?
— О том, чтобы стать Воином? Да, помню.
— И ты по-прежнему хочешь занять этот пост?
Крушила не знал, что сказать. Он еще не забыл слова мамы и ее сердитое лицо.
— Теперь я ни в чем не уверен, — ответил он наконец. — Я не хочу становиться убийцей.
— Тогда все в порядке, — сказала волшебница. — Мы вовсе не желаем, чтобы ты сходу воткнул меч в Лорда-Чародея. Убийство человека — дело непростое. Убийство волшебника — затея еще более сложная. А об убийстве Лорда-Чародея и вообще говорить не приходится. Нам нужен Воин, который не будет действовать сгоряча и который даст шанс даже самому скверному Лорду-Чародею мирно оставить свой пост. Но в то же время наш Избранный Воин должен быть всегда готов исполнить свой долг, если в этом возникнет необходимость.
— Мирно оставить свой пост? — недоуменно моргая, переспросил Крушила. — Неужели такое возможно?
— Конечно! — улыбнулась волшебница, и Крушила заметил, что у нее нет одного зуба. — Как только сбившийся с пути Лорд-Чародей оставляет свой пост, он перестает кого-либо интересовать. За все многовековое правление Лордов-Чародеев пять из них были убиты Избранными, а три ушли по собственной воле, чтобы не стать жертвами героев. Они передали свои талисманы Совету Бессмертных, отказались от всех клятв и без сопротивления позволили новому Лорду-Чародею принять бразды правления.
Крушила долго молча смотрел на чародейку, а затем сказал:
— Прости, я думал, что разобрался в системе и знал обо всех Темных Лордах, но выходит, я ошибался. Восемь Темных Лордов? Я слышал только о четырех. И что — или кто — этот самый Совет Бессмертных? О нем упоминали и вчера вечером, но должен, увы, признаться, что ничего о нем не знаю. Я начинаю опасаться, что слишком поторопился, заявив, что хочу стать Избранным Воином.
Чародейка перестала улыбаться.
— Все это уходит корнями в историю, — сказала она. — За долгие годы накопилось множество разных правил. Все начиналось очень просто, однако вечно простым оставаться не могло.
— Но почему?
— Да потому, что любая система создается людьми. А мы, к сожалению, ничего не можем оставить в покое. Мы все постоянно исправляем, приспосабливаем и отлаживаем. — Волшебница выпрямилась на стуле. — Итак, Крушила, что ты знаешь о Лорде-Чародее и об Избранных героях?
Крушила задумался. Он слышал разные истории ребенком в изложении для детей, и сейчас ему не хотелось, чтобы его слова звучали по-детски. Женщина, судя по всему, относилась к нему как к взрослому. Что же, он попробует пересказать ей то, что слышал, но не обязательно в тех же выражениях.