Лорд поневоле
Шрифт:
– Да, сэр.
– Гм! – мистер Лейзер задумался. – Теперь вы будете сталкиваться с очень влиятельными и высокими людьми, Пальборо, с первоклассными «жизнями», Пальборо! Никогда не забывайте, что половина комиссионных всегда ожидает вас здесь за каждый страховой полис!
Он выплатил Чику жалованье до конца недели и хотел выдать маленькую премию в счет будущих дел, но Чик не захотел и слышать об этом.
Маркиз Пальборо со вздохом облегчения покинул контору мистера Лейзера, вскочил в попутный омнибус и поехал домой сообщить все свои новости Гвенде.
– Теперь Чик, ваша судьба в ваших руках, – обрадовалась она, выслушав его рассказ. – Это замечательно! Новые знакомства, путешествия, новые страны…
Радостно улыбаясь, она потрепала его по щеке. Чик взял ее руку и быстро прижал к своим губам.
– Больше не делайте этого, Чик! – она отняла руку и покраснела.
Он поглядел на нее с изумлением.
– Мне очень жаль, – пробормотал он, тоже краснея. – Я… я не думал ничего дурного, Гвенда…
– Конечно, нет, Чик… – Ее губы дрожали. – Это было глупо с моей стороны. Не хотите ли еще чаю?
Но Чик не мог успокоиться.
– Вы знаете, как я вас люблю, Гвенда, – просто сказал он. – Только моя любовь к вам заставила меня это сделать…
– Я понимаю, Чик, – ответила она, ласково глядя на него. – Вы любите меня как свою сестру.
Чик взъерошил волосы.
– Может быть и так, – вздохнул он, но в голосе его слышалось сомнение. – У меня никогда не было собственной сестры, и мне не с кем сравнивать… Я также люблю маленьких детей, но это совсем другое дело… Гвенда, – решился он вдруг, – где ваш муж?
От неожиданности Гвенда выронила чашку.
– Мой муж? – прошептала она. – Почему… почему вы спрашиваете?
– Если бы я знал сам! – воскликнул Чик. – Я много думал об этом в последнее время и просыпался ночью с неприятным чувством, что однажды он появится и заберет вас с собой!
– Пусть это вас не беспокоит, – медленно произнесла она после долгого молчания. – И не будем больше говорить об этом.
Неделя новой службы для маркиза Пальборо выдалась не очень утомительной. Его обязанности пока ограничивались расписыванием в журнале посещений и привыканием к своему небольшому уютному кабинету, принадлежавшему его предшественнику, все убранство которого состояло из стола, стула, каменной решетки, щипцов, кочерги и угольного ящика. Это была отличная, спокойная комната для занятий иностранными делами, и Чик вскоре нашел, что в ней особенно удобно преодолевать трудности испанской грамматики.
Однажды днем Гвенда случайно встретила Мансара на Бонд-стрит.
– Как успехи нашего Чика?
– Как раз тот же вопрос я хотела вам задать, – улыбнулась Гвенда.
– Надеюсь, что он пойдет вгору, – ответил граф. – Я говорил вчера с сэром Вельсоном.
– И что же он думает?
Мансар был в нерешительности.
– Откровенно говоря, он считает Чика немного… моложавым.
– То есть, проще сказать, дурачком, – с усмешкой уточнила Гвенда. – Это ошибка, граф: в нем нет ровно ничего дурацкого…
– Правда, он не очень гибок… – начал Мансар, но она решительно тряхнула головой.
– И в этом вы тоже ошибаетесь, лорд Мансар! В нем так много гибкости и даже проницательности, что я иногда поражаюсь. Вы никогда не можете знать, что у него на уме. Я видела, как он заставлял нашу экономку, миссис Фиббс, делать то, что ей вовсе не хотелось. Тогда я подумала, что это его простота трогает ее. Теперь я этого не думаю…
Гвенда спешила домой, Мансар предложил подвезти ее.
– Я видел Чика в министерстве, – заметил Мансар, когда они ехали вдоль Пикадилли. – Он шел с громадным кожаным портфелем под мышкой, торжественный, как филин, и выглядел так, как будто ему вверены все тайны нашего кабинета министров.
Гвенда расхохоталась.
– В его портфеле не было ничего важного, кроме двух учебников испанского, – улыбнулась она. – Чик решился купить этот портфель как нечто среднее между чемоданом и школьным ранцем!
В тот же вечер Чика неожиданно вызвали в кабинет сэра Вельсона – как раз в тот момент, когда он сложил свои учебники и листки с заметками, собираясь уходить.
Сэр Джон также собрался домой.
– Как дела, лорд Пальборо? – поинтересовался он.
– Очень хорошо, сэр, – почтительно ответил Чик.
– Изучаете тонкое искусство дипломатии, я надеюсь? – Сэр Джон был в отличном настроении. – Прекрасно, молодой человек! Все искусство дипломатии может выразиться в одной фразе: «Всегда давайте вашему противнику почувствовать, что он получает от вас больше, чем вы хотели бы ему дать! В этом начало и конец дипломатии! Кстати, Пальборо, я хочу, чтобы вы задержались здесь сегодня до восьми: министру может понадобиться отправить в Париж некоторые важные документы.
Чик почувствовал волнение. Тот факт, что он не снаряжен в дорогу, сам по себе не беспокоил его (впоследствии он научился держать наготове в своей комнате уложенный чемодан). Но ведь это была его первая проба на дипломатическом поприще!
Однако в этот вечер министр решил, что отправка документов в Париж могла подождать до утра, и Чик, немного разочарованный, был отпущен домой около восьми.
Глава 7.
ДИПЛОМАТИЧЕСКИЙ ВОЯЖ
Маркиз Пальборо не был особенно усердным читателем газет, за исключением колонок о спорте вообще и о боксе в частности.
В этот раз он развернул «Таймс» и в глаза ему бросилась кричаще набранная сенсация:
«Инспектор полиции Фуллер предъявляет обвинение ряду высокопоставленных персон! Они подозреваются в участии в международной афере с миллионами фальшивых французских и бельгийских франков!
Главная квартира фальшивомонетчиков в Брюсселе, и полиция уже направила в Министерство Иностранных Дел ряд подлинных документов, разоблачающих международную сеть валютчиков. Имена главарей составляют важнейшее из разоблачений, сделанных инспектором Фуллером».
– Ого! – воскликнул Чик. – Любопытно бы узнать, кто они!
Он уже научился отождествлять себя с Министерством Иностранных Дел, и тот факт, что обличительные документы связаны именно с его министерством, заинтересовал Чика. Он не подозревал, какое продолжение вскоре за этим последует…
Линфельд подозвал официанта.
– Филипп, для меня ничего нет?
– Я посмотрю, господин Линфельд.
Через несколько минут он вернулся с бланком в руке.
– Я так и думал, – сказал Линфельд сидящему рядом человеку, когда официант удалился. – Я дал адрес Фортелло, чтобы он немедленно связался со мной. – Он пробежал телеграмму, текст которой гласил: