ЛОУРЕНС АРАВИЙСКИЙ
Шрифт:
Пока Назир и Ауда обсуждали план нападения на Акабу, Назиб придумал совершенно другой план триумфального марша на Дамаск. По-видимому, только один Лоуренс осознал всю опасность этого преждевременного шага, воображаемого покорения Сирии, которое в действительности окончилось бы тем, что они попали бы в лапы турок, так как отряд оказался бы отрезанным от Фейсала и от британских сил.
По мнению Лоуренса, Акаба была необходима для того, чтобы держать «дверь» в Сирию открытой; если бы попытались пойти прямо к Дамаску, дверь закрылась бы за ними и открыть ее вновь было бы трудно. Но это было еще не все. До тех пор, пока Акаба находилась в руках турок, последние могли всегда воспользоваться им для создания угрозы тылу британского наступления в Палестине. Лоуренс ни на минуту не забывал о необходимости оказать помощь британской армии, а также не упускал из виду в того факта, что если арабам удастся занять Акабу, то будут все основания рассчитывать на получение
Чтобы предупредить возможность принятия плана Назиба, Лоуренс, хорошо зная существующую среди арабских вождей подозрительность, прибег к хитрости, заявив Ауде, что Назиб хочет с помощью своего плана присвоить себе роль вождя, а Назиру, что человек с такой родословной, как он, не должен позволять над собой властвовать Назибу.
Тот факт, что Лоуренс — этот пророк объединения арабов — применял на практике изречение древних римлян «разделяй и властвуй», несомненно, звучит иронией.
Казалось, что теперь — сознательно или бессознательно — перед ним открылись возможности подобной гегемонии личности, и, пожалуй, этим можно объяснить тот удивительный эпизод, который за этим последовал, а именно — его поездка протяжением в 700 км по Сирии.
Поскольку легкомысленный план немедленного наступления на Дамаск вместо конкретного плана взятия Акабы был расстроен, Назиб принялся за выполнение более легкой задачи — подготовки почвы для будущего восстания в Сирии, Для развертывания пропагандистской кампании он направился в северном направлении.
Лоуренс также решил направиться на север, чтобы выяснить стратегические возможности тех мероприятий, которые он намеревался провести после взятия Акабы, а также ознакомиться с настроениями сирийских племен. Он был уверен, что ему удастся установить степень их преданности лучше, чем Назибу. Более того, появление среди них Назиба будет рассматриваться ими как признак последующего вмешательства Британии. Личное же вмешательство Лоуренса помогло бы успокоить их недоверие по отношению к конечным намерениям Англии, которые не особенно его радовали.
Свое путешествие по Сирии Лоуренс предпринял в состоянии безразличия, стараясь в опасностях забыть о том, как он клятвой подтверждал арабам добрые намерения Англии. Отвращение к двойственной игре своих соотечественников усиливалось раздражением, которое вызывало в нем слушание изо дня в день бесконечных рассуждений о планах Назиба. «Ну их всех к черту, — думал он, они собираются заварить здоровую кашу, но я из нее вылезу и покажу им».
3 июня Лоуренс уехал из Нэбка и возвратился лишь 16-го. Даже в своих «Семи столпах мудрости» он ничего не говорит о том, что он в то время делал. Легенда слела фантастический узор б этих днях отсутствия Лоуренса, и это, по-видимому, его забавляло. Причина заключалась, видимо, в том, что во время своей поездки он не вел никаких записей. Объяснялось это, во-первых, тем, что путешествие было далеким и совершалось быстро, а во-вторых, риском захвата документов турками. Однако по возвращении своем после взятия Акабы в Египет Лоуренс все же представил Клейтону доклад о своей поездке. Когда несколько недель спустя один из друзей Лоуренса попросил его показать этот доклад, он получил следующий ответ: «Я передал его Клейтону, у которого, когда он начал его читать, высоко поднялись брови (часть доклада носила юмористический характер, другая — непристойный, а в некоторых местах раскрывались ужасные секреты), и он впился в доклад. Я не думаю, чтобы кто-либо в Савойе читал когда-либо его весь. Это был документ, состоявший из трех страниц, в котором в сжатом виде был изложен отчет о двухмесячном переходе, довольно скучный для тех, кто не был знаком с политическими делами Сирии… Теперь это уже старая история».
Таковы несколько штрихов этой изумительной поездки. Никто из людей отряда с Лоуренсом не ездил; вместо них его последовательно сопровождали местные проводники и среди них один старый шейх, которого Лоуренс знал еще до войны. Он проехал Бургу, который находится в пустыне, и постепенно сворачивал на северо-запад. По пути он достиг железной дороги Алеппо — Дамаск. Здесь он взорвал небольшой мост, как об этом было сообщено в телеграмме противника, вовремя перехваченной Лоуренсом. Затем он свернул к югу, где ехал, воспользовавшись помощью, оказанной ему сирийскими революционерами. Лоуренс посетил многих из их вождей и обсудил с ними планы организации в нужный момент восстания, приняв, однако, все меры к тому, чтобы удержать их от преждевременного выступления.
В Дамаск Лоуренс не входил и не видел тех объявлений с его портретом, которые, как утверждали, были расклеены по городу с указанием цены за голову Лоуренса. На обратном пути он все же остановился в Зизе, чтобы повидать шейха. Когда Лоуренс спал, один из родственников
Наиболее же важным эпизодом всего путешествия была встреча с Шааланом, которого Лоуренс видел, возвращаясь в Нэбк. В то время Лоуренс не желал от Шаалана ничего большего, как благожелательного нейтралитета. Однако Шаалан находился в весьма нервозном состоянии, боясь, что присутствие Назира, собирающего себе в Сирхане войска, может скомпрометировать отношения его, Шаалана, с турками. К его великому удивлению, Лоуренс предложил ему «сообщить туркам, что они здесь»! Шаалан, конечно, не мог догадаться, что за этой неожиданной для него искренностью скрывалась стратегическая хитрость, рассчитанная на достижение двоякой цели: Лоуренс знал, что, облегчая создавшееся для Шаалана положение, он поможет арабам в достижении их цели; поставив же турок в известность о том, что экспедиция готова выступить, он заставлял их думать, что она представляет неминуемую угрозу для Дамаска, в то время как в действительности силы будут продвигаться к югу Для захвата Акабы.
Глава 8. Осуществленная стратегия
Июнь — июль 1917 г.
Когда Лоуренс вернулся обратно, он застал Ауду и Назира в ссоре. Однако ему удалось легко их помирить, и утром 19 июня экспедиция выступила в поход на Акаба, которому было суждено сделаться вторым переломным моментом в войне арабов. Численность экспедиционного отряда составляла всего лишь 500 человек. Первый переход надлежало сделать в западном направлении к Баиру — группе колодцев и развалин, имевших исторический интерес и находившихся на расстоянии примерно 70 км по прямой от Геджасской железной дороги.
На второй день, когда приблизились к Баиру, Ауда попросил Лоуренса поехать с нам вперед. Оказалось, что в Баире был похоронен сын Ауды, у которого последний хотел побывать на могиле. Пригласив с собой Лоуренса, он тем самым оказал ему уважение, как другу, с которым он собирался поделить свое горе. Первое, что они увидели, подъехав к Баиру, — это поднимавшийся из колодцев дым. Оказалось, что три колодца были разрушены динамитом. На их счастье самый небольшой колодец остался в целости, а исправив еще один, они предотвратили опасность остаться без воды. Однако это неожиданное открытие вызвало у них беспокойство, так как позволяло предполагать, что турки могли разрушить колодцы также и к востоку от Ма'ана, куда они собирались сделать следующий переход. Это заставило их остановиться в Баире на неделю, произвести разведку в Эль-Джефире, а наряду с этим выяснить настроение местных племен, на поддержку которых они рассчитывали.
План, который они наметили, предусматривал внезапный переход железнодорожной линии к югу от Ма'ана и захват Абу-Эль-Лиссала — большого родника в верхней части прохода. Таким образом взятие родника являлось как бы ключом к воротам, так как оно позволило бы им отрезать от Ма'ана турецкие посты, расположенные по дороге к Акабе, которые вследствие голода были бы вынуждены сдаться.
Для выполнения задуманного удара требовалось прежде всего успокоить подозрения турок. Сделать это казалось весьма трудным не только потому, что пустыня была местом, где слухи распространялись очень быстро и где каждый враждебно настроенный араб являлся прекрасным осведомителем турок, но также и потому, что Акаба являлась слишком очевидным объектом для нападения. Лоуренс положился в данном случае на неоднократно оправдавшую себя недальновидность турок и решил сыграть на их бестолковой подозрительности путем искусственного отвлечения их внимания. Нужно сознаться, что проделал он это весьма ловко.
Еще до начала экспедиции Лоуренс неоднократно намекал о намечавшемся наступлении на Дамаск. Шаалан помог ему, сообщив об этом туркам, которых он хотел предостеречь. В достижении своей цели Лоуренс рассчитывал также на неосторожную и бессознательную помощь со стороны Назиба. Кроме того, случайно в руки турок попали секретные документы Ньюкомба, содержавшие схему намечавшегося наступления через Тадмор на Алеппо.
Чтобы заставить турок еще больше поверить в возможность наступления на Дамаск, Лоуренс с сотней арабов предпринял набег в северном направлении на железнодорожную линию. Для того чтобы вовремя вернуться обратно, требовалось совершить длительный и тяжелый переход, так как выбранное ими место находилось от Баира на расстоянии более 175 км. На второй день вечером они приблизились к мосту, но совершенно неожиданно для себя нашли его хорошо охранявшимся. Тогда решили продвинуться еще севернее, надеясь найти другое, более подходящее место для укладки мины. Поскольку Лоуренс хотел создать у турок впечатление, что главные силы арабов находятся поблизости, он решил, что захватить поезд будет еще более эффективным, чем подорвать мост. Удалось найти многообещавший участок и занять выжидательную позицию на скалистом амфитеатре с противоположной стороны близлежащего холма.