Ловцы человеков
Шрифт:
– Стас!
– сунул я список.
Стас глянул на него, на меня, вздохнул глубоко и серьезно и велел:
– Все равно отдай. Примета. Рыбаки суеверны.
Юра толкнул, показывая в иллюминатор. Мы увидели зеленый вагончик. Деревья внизу било ветром от винтов. Сели. Но моторы не выключались.
– Чтоб в болоте не застрять, - крикнул Юра.
Он выпрыгнул и стал принимать груз. Я оттащил коробку с рыбными деликатесами командиру в кабину:
– Сувенир, - крикнул я.
– Уже наловили.
– Точно вышли!
– довольно крикнул он.
– Тумана боялись.
И все так мгновенно
– Поедим?
– спросил я.
– Мы рыбачить прилетели, - напомнил Стас, - рыбачить. А ягоды ты можешь и в своей Вятке собирать.
– Там и рыбы полно, - обиделся я за свою родину.
– Что ж не приучился?
– Инструктора не было. Вот тебя дождался, сегодня приучусь. Но может, поедим вначале?
Видно было, Стас рвался к реке. Но поесть разрешил. Мы стали вскрывать коробки и через две минуты моя горечь по случаю отлета ящика с рыбными деликатесами превратилась в изумление, ибо в коробках было не только все, чего желудок пожелает, но гораздо больше. Описывать ли их содержимое? Нет, не надо, наши читатели - люди бедные, и сам я питаюсь как они. Но вот выпал случай.
Уже ревела паяльная лампа, вдувая огненную струю в трубу под огромным черным чайником, вот и он закипел, вот и Слава уже тащил на выбор десять сортов чаю и пять разновидностей кофе, уже поставили перед Галиной Васильевной огромную коробку полную шоколадных наборов и конфет россыпью, уже я резал разные колбасы и ветчины, Стас только головой крутил, вникая в этикетки сыров, приправ, соусов, вглядываясь в стеклянные и железные банки разносолов, овощей, соленых и маринованных. Фруктов, включая виноград, бананы, финики, тоже было изрядно. Отдельно находилось все для ухи: картофель, морковь, лук и так далее. В нескольких ящиках, потяжелей остальных, что-то звякало и брякало. Вскрыли и их: пиво многих сортов, и наше и не наше, с горлышками в серебряной фольге и без фольги. Остальных напитков было на три, даже писательские, свадьбы.
– Вот, Юра, - сказал я, - как писатели рыбачат.
Стас распорядился всякие вермишели, макароны, крупы сразу отдать Юре.
– На зиму вам. И половину спиртного.
– Полопается.
– Что, бывает и ниже сорока?
– наивно спросил я.
– Гораздо.
– Именно, - спохватился я, - Вятка южнее на полторы тысячи километров и то там часто ниже сорока. Это в Калуге зимы не бывает.
Стас оставил мою поддевку без ответа.
– Придется выпивать. Юра, начинай с пятизвездочных, Галя глуши кагоры и шампанское, и все, что есть грузинского, молдавского, венгерского.
– Тут и болгарское есть, - обнаружил Слава.
– Да, уничтожить все: все от нас отвернулись. Выпить за их здоровье.
– И за наше терпение, - продолжил я.
– Я рыбачить пойду.
– Галина Васильевна решительно и ловко собирала спиннинг.
Зашевелились и все остальные. Слава запел приятным баритоном:
– Здесь в океан
Здесь всюду ледяные горы...
Над нами закаркал ворон, Стас обозвал: - Сглазит, зараза.
– Триста лет ему, - сообщил Юра.
– Он вверху охраняет наше место, песец внизу. Песец, конечно, дербанит запасы, но зато мышей нет.
– Юра тоже снаряжался, рассовывал по многочисленным карманам камуфляжной куртки патроны, прицепил нож, повесил на грудь бинокль, - Далеко от меня не отходите, я всегда буду рядом, на расстоянии голоса.
– Вот я еще и подконвойный, - высказался Стас.
– Медведь близко, - оправдываясь, сказал Юра.
– У него начальная скорость...
– Да, да, - сказал Стас, - под сто. Спринтер и то рвет только тридцать восемь километров.
Пошли. Долго тащились через ельник, багульник, заросли рододендрона, через то, что в Сибири называют стлаником, а как в просторечьи, сказать не могу.
С высокого берега открылась извивистая Макариха.
– Вон остров, - показывает Юра, - там перекат, там...
– Разберемся, - перебил Стас.
– Слав, зацепишь блесну, спиннинг береги, тяни за леску, блесны не жалко.
Мы спускались к воде. Стас учил уже меня:
– Рыба любит воду, обогащенную кислородом, его больше там, где вода бурлит, бьется, на перекатах. В начале его и в середине.
Остановились. Стас начал снаряжать спиннинг и для меня. Продевал в кольца на длинном составном бамбуке леску.
– Англичане, хитрые собаки, раньше нас изобрели. Совсем слепой, без очков не вижу. Так вот затягиваем, тут без зубов не обойтись, ножом дурак отрежет, надо отгрызать. Показываю заброс.
Пошел дождь.
– Отлично, - сказал Стас.
– Рыбак должен быть мокрый, простуженный, сопливый, но! Но удачливый.
– Стас легонько качнул прут спиннинга за спину, легонько мотнул его вперед и вверх, блесна свистнула и полетела на другую сторону, упала в метре от берега.
– Теперь подтягиваем и мотаем. Леска должна быть упруга как грудь, не подумай чего, как грудь солдата, стоящего в строю при команде смирно. Слав, полсотни метров туда, ты (мне) полсотни сюда. Я определюсь сам. А Галя где?
– Уже ловит, - сообщил Юра.
– Все! Иду! Даю вам по запасной блесне, это заветные. Эта ржавая, но хариус такие любит. Думает: не я первый. Ну!
– Стас вздохнул и пощупал пульс.
– Сто сорок, не меньше. Если хариус сорвется, у меня будет микроинфаркт. Морозов! Бросай чуть по течению, гляди за блесной как за любимым голубем, который понес почту. Все, ухожу! "Как ждет любовник молодой минуты верного свиданья!
– это о рыбалке. Свидетели в любви не нужны.
Я забросил. Блесна ткнулась у берега. Но потом дело пошло. Еще пару раз бросил и подтянул. Вот блесну кто-то схватил. Сердце мое застучало. Я потащил и вытянул заиленный сучок. И еще раз колотилось сердце, когда попался сучок побольше. Я говорил рыбе: "Рыба, новичкам же везет, везет неофитам, дуракам, в конце концов, везет. На любое согласен, только поймайся". Но хариус был явно не дурак. Я зашел в ботинках подальше, чтобы пересвистывать блесну через всю реку. Нет, ничего. В тишине поскрипывала катушка, да зябли ноги в резине. Зашел выше колен, замерзли колени.