Ловцы трепанга
Шрифт:
Только тогда, когда шлюпка капитана была уже в море, малайцы сообразили, что и им следовало столкнуть свою лодку на воду. Но было слишком поздно: туземцы, избавившись от самого страшного врага, снова набросились на малайцев, и лишь только те хотели оттолкнуться от берега, их шлюпка была вытащена назад и перевернута вверх дном со всеми находившимися в ней людьми.
Только два малайца вырвались из рук дикарей; они бросились в воду и пытались вплавь добраться до шлюпки капитана.
— К камнемету, Горн! — закричал Ван-Сталь, заметив движение
Старый моряк, бросив весла, в одно мгновение оказался у камнемета, направил его на толпу туземцев и осыпал их дождем картечи. Пули настигли нескольких воинов, бросившихся в море вслед за малайцами, но остальные преследователи уже схватили свои жертвы за руки, за ноги и тащили их назад к берегу.
В течение нескольких секунд до шлюпки доносились отчаянные крики пленников… Вскоре они замолкли, покрытые победоносным воем врагов.
Ван-Сталь, взбешенный неудачей малайцев, хотел снова направиться к берегу, чтобы в последней отчаянной схватке погибнуть или спасти своих людей, но Ван-Горн и юноши воспротивились этому и направили шлюпку к джонке.
Они были правы. Новая атака на дикарей, во сто раз превышавших численностью, была бы настоящим безумием и привела бы только к ненужным жертвам.
— Дайте мне отомстить за моих людей! — кричал капитан вбезысходном отчаянии.
— Чтобы быть убитым, как и они! — спокойно урезонивал его старый моряк. — Нет! Мы все сделали для их спасения, и теперь вам ни к чему рисковать своей жизнью и жизнью ваших племянников.
Последний довод убедил капитана в бесполезности новой попытки спасти малайцев, и он подчинился.
Скоро шлюпка добралась до джонки.
Теперь вся команда «Хай-Нам» состояла всего из пяти человек, включая и капитана Первой их заботой, когда они очутились на борту, было поднять шлюпку при помощи талей, чтобы спасти ее от дикарей, если бы те добрались до джонки вплавь. Оставшийся у них единственный камнемет был установлен на носу джонки.
— Капитан, — обратился Ван-Горн к Ван-Сталю, — теперь, я думаю, ничто не удержит нас в этой бухте.
— Что ты этим хочешь сказать?
— Ловля кончилась для нас полной неудачей: мы потеряли экипаж и всю добычу за несколько дней. Нам не остается ничего другого, как отправиться восвояси. Лучше всего поднять паруса немедленно, до того, как туземцы найдут какой-нибудь способ добраться до нас и атаковать джонку.
— Ты хочешь оставить пленных малайцев на произвол судьбы?
— Туземцы их всех уже перебили.
— Ты думаешь… Может быть, хоть один еще жив?
— Мы услышали бы его крики или заметили бы его в толпе туземцев. Посмотрите: все воины еще на берегу, и между ними я не вижу ни одного живого малайца.
— Ты прав. Сколько потерь!
— Не мы виновны в гибели команды: не мы их опоили. Они сами воспользовались нашим отсутствием, чтобы разгромить склад и напиться; они сами погубили себя. Если бы не их легкомыслие, все они были бы здесь на борту целы и невредимы.
— Ты прав, — еще раз грустно проговорил капитан. — Мы все сделали, чтобы спасти их Но мне не приходилось еще возвращаться домой, потеряв всю команду и всю добычу.
— О, капитан, сколько ловцов трепанга совсем не возвращались» В дорогу, капитан! Нас только пятеро, а туземцев во сто раз больше.
— Хорошо, старина. Подними якоря и поставь паруса. Недоставало только, чтобы и мальчики попали в руки этих чудовищ.
— Есть, капитан! Ханс, Корнелиус, Лю-Ханг, к шпилю! — раздался приказ Ван-Горна команде. — Поднимем сначала якорь на корме. Ветер с востока, нос будет тогда поставлен прямо к выходу из бухты.
Ван-Горн забрался на бак, чтобы рассмотреть положение якоря; остальные наблюдали за ним, ожидая его приказаний. Вдруг все увидели, как он побледнел.
— Капитан! — вскричал он надтреснутым голосом.
— Что с тобой, Ван-Горн?
— Якорная цепь перерублена и упала на дно!
— Перерублена? Не может быть. Она так крепка и толста.
— Цепи носового якоря тоже нет! — закричал с носа джонки Корнелиус, поспешивший туда, чтобы осмотреть второй якорь.
Капитан бросился на нос и сам убедился в том, что цепь второго якоря также была перерублена; от нее оставался лишь конец длиной не более метра, свисавший из клюза бакборта. На последнем звене цепи оставались следы ударов топора.
Ван-Сталь подошел к молодому малайцу, и, не спуская с него глаз, злобно процедил сквозь зубы:
— Безумцы, что вы сделали в мое отсутствие? Вам мало было ограбления склада и моей палатки, вам нужно было еще погубить судно?
— Нет, капитан, — отвечал Лю-Ханг. — Никто из экипажа не рубил цепей. Клянусь вам!
— Ты говоришь правду, Лю-Ханг?
— Да, капитан; да и к чему нам было рубить якорные цепи. Ведь не нам желать гибели судна, которое должно было доставить нас домой.
— Так кто же тогда разрубил цепи?
— Не знаю, капитан.
Ван-Сталь погрузился в размышления, но через минуту он уже все понял.
— Ван-Горн! — вскричал он, хлопнув себя по лбу.
— Капитан…
— Где туземец, наш пленник? Мы совсем забыли про него.
— Он должен быть внизу в трюме.
— Пойдем, посмотрим.
Они быстро направились в кормовое помещение, а оттуда в трюм. Пленника там не было. В том месте, где он должен был находиться, валялись обрывки распутанных веревок; они, казалось, были перегрызены зубами.
— Теперь я понимаю, — сказал капитан. — Этот разбойник воспользовался пьянством малайцев, перегрыз свои веревки и, освободившись, разрубил цепи топором, который он нашел где-нибудь на судне. Он рассчитывал, что ветер отнесет джонку на риф. Потом он удрал вплавь.
— Но как эта джонка осталась на месте, когда ее больше не держали якоря? Отлив должен был отнести ее в море.
— Ты пугаешь меня, Ван-Горн…
— Вы понимаете, капитан: если…
— Да, мы завязли в песке!
— Что делать?