Ловцы звезд
Шрифт:
А он был идиотом. Полным, круглым, чугунным дураком. Как он из этого вылез? Вспоминая Элис, он считал чудом, что вообще выжил.
И какой ценой? Что, если бы он не разорвал эту связь, как было приказано? Она требовала от него именно этого, бросая вызов тому, что для него было средоточием огромной власти.
А для нее – всего лишь семьей. Мама и дедушка. Для него же они являлись твердынями субординации.
И ночной зверь с клыками вины длиннее, чем у любого другого его кошмара: что с ребенком?
«А ну!» – прикрикнул он сам на
Из любимых строк, из «Дунсиада» Попа:
Ты царство страха возродил, о Хаос, И меркнет свет от слова твоего…– Леди и джентльмены…
Он поднял глаза. Что еще? Ага, беседа «у вас последний шанс передумать»…
Беседу вел офицер с таким невыносимо скрежещущим голосом, что не иначе как его механически изменили.
– Вы на нашем корабле не нужны. Вы не наши люди, – сказал офицер для затравки. – Зачем вы здесь? Каковы ваши мотивы?
«Хорошие вопросы», – подумал про себя бен-Раби.
– Причины две. Либо вы увлечены мифом о сейнерах, который полностью сфабрикован головидением, либо вы шпионы. Так я вам сейчас сообщу один секрет. Никакой романтики не будет. И никакой информации вы не получите. Все, что мы вам дадим, – это уйма тяжелой работы внутри культуры, не похожей ни на что вам известное. Мы не собираемся облегчать вам вхождение в наш мир. Цацкаться с вами тоже не будем – некогда.
Этот человек явно старался обескуражить своих слушателей. «Интересно зачем», – подумал Мойше.
– Мы собрали вас по единственной причине. Только так мы сможем выдержать квоты сбора урожая следующего года.
У бен-Раби вдруг возникло ощущение – предвестие, можно сказать, – что у этого человека на уме не только урожай. Какое-то беспокойство или даже страх вертелись у него в мозгу. Он был наполовину одержим мыслью о чем-то большом и страшном.
За что адмирал Бэкхарт любил использовать бен-Раби – за его озарения.
И еще в голосе оратора Мойше ощущал разочарование и одновременно сильное недовольство наземниками. Он говорил, будто чувствуя на языке кислый вкус предательства.
Было неоспоримо, что эти сейнеры в отчаянном положении. Иначе никогда они не стали бы нанимать техников со стороны.
Бен-Раби ощутил прилив сочувствия.
Дом говорившего был на траулере где-то в Великой Тьме. Для выживания ему нужен был массивный приток умелых техников. Человек явно был недоволен, что из миллиардов населения Конфедерации пришло всего двести человек. И из них большинство следует рассматривать как подозрительных.
Рыбак покопался в карманах своего антикварного твидового пиджака. Бен-Раби подумал, не архаист ли он. Образ сейнеров, составленный до знакомства с ними, не учитывал, что у них тоже могут быть свои пунктики.
Человек вытащил какую-то непонятную маленькую штучку и вставил себе между зубами. Потом сжал ее большим и указательным пальцами правой руки и запыхтел, одновременно поднеся к чашечке этого прибора небольшой огонек. И лишь когда человек начал выдыхать ядовитые облака, бен-Раби понял, что это.
– Трубка! – буркнул он про себя. – Что за черт? – В ноздри ударила табачная вонь. – Не могу поверить, что еще существует такой плохой вкус.
Его передернуло.
Так отреагировал не он один. Аудитория загудела, одна женщина встала и бросилась было к выходу, потом зажала рот рукой и села на место. Даже у Мауса был шокированный вид.
А сколько еще таких ужасов затаилось впереди? Это был архаизм, доведенный до степени хамства.
Но насколько бен-Раби была отвратительна эта трубка, настолько же он восхитился лежащим в основе этой сцены психологическим ходом. Все же этот человек облегчил им вхождение в чужую культуру. Теперь дальнейший культурный шок будет слегка ослаблен.
– Как я уже сказал, – продолжал сейнер, выждав паузу, пока слушатели утихли, – здесь среди вас есть шпионы. Да, я знаю, это нехорошее слово. И шпионаж – нехорошее дело. Но реалист признает существование шпионажа, а мы все здесь реалисты. Так ведь? В наши дни шпионаж повсюду. Мы тонем в нем по самую задницу. Потому что почти всякий, обладающий хоть какой-нибудь властью, делает все, чтобы захватить контроль над стадом звездных рыб.
Человек изобразил улыбочку – издевку над ними над всеми. Он устраивал спектакль, изображая надутого дурака, провоцируя реакцию. За этим представлением бен-Раби ощущал спокойствие и уверенность профессионала. На самом деле в этом человеке было что-то, громко объявлявшее: «Офицер безопасности».
– Вы, шпионы, не узнаете ничего. До конца вашего контракта вы не увидите ничего, кроме внутренностей корабля. И даже там вы будете видеть лишь то, что мы сочтем нужным, чтобы вы увидели, и тогда, когда мы сочтем это нужным. Каждый из вас. Запомните: правила безопасности будут соблюдаться постоянно и неукоснительно. Это одиннадцатая заповедь. Вырежьте ее у себя в душе – у кого она есть. Даже мелкое нарушение может вызвать с нашей стороны немедленную реакцию. Поскольку мы не знаем, какую информацию считают ценной ваши хозяева, мы сделаем все, чтобы не дать никакой.
Бен-Раби состроил гримасу. Этот дурак пытается произвести на них впечатление, расписывая паранойю и ксенофобию сейнеров? Он может вопить еще неделю, но профессионалов ему не запугать.
– Повторяю еще раз: агентам просто не будет предоставлено ни одного случая вступить в контакт с кем бы то ни было, кто может знать важную информацию. За попытку контакта с такими людьми предусмотрено наказание. Я достаточно ясно говорю?
Кто-то сделал какое-то ехидное замечание. Оратор тут же ответил: