Ловец богов
Шрифт:
— Электропоезд!
И все понял.
Глава 013
1
Говорухин едва досидел до окончания дежурства. Иногда он себя так чувствовал — словно в зад вставляют раскаленный штырь. Тогда не посидеть спокойно, ни ивизор посмотреть, ни подрыхнуть незаметно в подсобке, пока помощник дежурного ходит по секторам, проверяет. Это томительное ожидание будущего…
А еще, как назло, закончились таблетки. В итоге, к пяти вечера, Говорухин раскис и едва не надавал явившемуся сменщику по мордасам, когда тот глупо пошутил на счет его, Говорухина,
Зато, стоило сдать смену, выйти на улицу, в вечернюю прохладу, и шкала настроения решительно поползла вверх. Солнце услужливо спряталось за облаками, ветерок мигом стер капли пота с разгоряченного лба.
— Ничего, мы им еще покажем, — пробормотал Говорухин, залезая в интермобиль. К кому конкретно обращался, непонятно. Всем покажем. Кто подвернется. Кто урод, в общем. Даже голос навигатора бесил. Придумают же.
Позвонил Афимин. Сказал, что Коля Аленичев выходил из отеля один раз, бегал к киоску, потом вернулся обратно и не выходил. Потом Говорухин позвонил Коле домой, но услышал только гудки.
К отелю Говорухин подъехал через двадцать минут.
Интермобиль Афимина стоял неподалеку. Говорухин припарковался рядом и терпеливо дождался, пока друг из Лиги пересядет к нему.
Афимин был маленьким, толстым мужичком. Природа наделила его густыми кучерявыми волосами, коих сам Афимин всегда чрезвычайно стеснялся и постоянно пытался распрямить. Многочисленные посещения парикмахерских привели к тому, что волосы его приобрели странный пепельный цвет, хотя и остались кучеряшками. В левом глазу Афимина отсутствовал зрачок — результат осколочного ранения, которое получил много лет назад в одной горячей точке. Соответственно, левым глазом Афимин ничего не видел. Он в Службе Охраны служил только потому, что имел связи с кем-то из начальства. А вообще Афимин вообще ни для какой службы не годился, кроме как за кем-то следить. Быстро бегать он не умел, страдал отдышкой, и были у него, ко всему, шумы в сердце. Именно сидячий образ жизни во многом определил пристрастие Афимина к наркотикам. Оказалось, что в мир грез можно попасть, не выходя из своего собственного дома. Разве не замечательно?
— Привет, Гавар! — Афимин пожал протянутую руку и хихикнул, — накроем этого придурка, да? Мне кажется, он с какой-нибудь шлюшкой? Сюда за день столько баб прошло, ты бы видел. Может, он снял номер, потом позвонил, ну, этим, из службы услуг, и заказал пару-тройку проституток, чтобы развлечься.
Говорухин молча пожал плечами. Что делать дальше, он пока не знал. Остается подождать, когда урод выйдет из отеля, и взять его с потрохами. Сожрать, гадину.
— Как дежурство? Нормально? Я слышал, на тебя жалобу подали, что ты в Нише напортачил. Теперь премиальных лишат, как пить дать, — Афимин болтал без умолку, — на прошлой неделе я с Красиком на дежурстве был. Ну, мы с ним, как полагается, после вечернего доклада ширнулись по маленькой, залегли на кровати и почти уже задрыхли, а тут капитан с проверкой, прикинь? Стоим мы перед ним, ширнутые. Меня прет, я ржать хочу, как кобыла, а капитан серьезным таким тоном спрашивает, не плохо ли мне? «Нет, говорю, — не плохо». А он — тогда почему глаз такой красный, и шатает, типа, меня? «Гриппом болел, — говорю, — сильнейшим»…
Говорухин рассеянно кивал. Афимин рассказывал ему эту историю уже раз десять. Только в разное время менялось название наркотиков и звание того, кто пришел проверять. Говорухин смотрел на вход в отель.
Несколько раз выходил швейцар в темно-голубом костюме, скармливал пакеты с мусором автомату уборщику у входа, курил и возвращался обратно. Подошло несколько людей, постояли на крыльце и скрылись внутри. А потом…
Вот оно!
Дверь отворилась, и Говорухин жестом приказал Афимину замолчать. Тот заткнулся моментально.
На крыльцо вышел подозреваемый номер один. Коля Аленичев был одет в легкую рубашку и шорты. Вместе с ним вышла какая-то женщина. Они тихо переговаривались.
Говорухин сощурился:
— Я уже видел эту сучку!.. Точно! Жена этого, второго урода!
— Кого? — поморщился Афимин.
— Второго. Аскелова! Я так и думал! Ур-роды!
Последнее слово Говорухин прошипел, здорово треснув по рулю кулаком.
— Убью, гадов!
— Всех разом? — хихикнул Афимин.
Говорухин не ответил. Он рассматривал женщину и молодого человека. Запоминал каждую черточку. Каждый жест. И перед глазами его нарисовались яркие картины мести. Месть, вот подходящее слово, ибо дело уже не в простом воровстве и наказании виновных. Эти люди были в сговоре, они обманули Говорухина, они украли у него важную информацию, и, наконец, лишили его кредиток и заслуженного отдыха. Как же им не повезло!
— Будем брать пацана, — процедил Говорухин сквозь зубы.
— А бабу?
— Пусть идет… пока. Ее муженек мне тоже кое-что должен, но за ним мы придем… на днях.
Говорухин посмотрел на Афимина. Тот дрожал от возбуждения. Правый глаз так и бегал, а веко левого едва заметно подергивалось. Нервный тип и почти бесполезный. Надо будет обсудить на совете Лиги его полезность. От тех, кого исключали, как правило избавлялись быстро. За городом есть шикарнейшая березовая роща, в которой всегда мягкая почва… очень удобно что-нибудь закапывать.
— Ко мне повезем? Ко мне? На дачу?! — возбужденно затараторил Афимин.
Говорухин успокаивающе положил руку ему на плечо:
— Надо сначала поймать. Чувствую, он скользкий, как пол в твоей ванной комнате.
— Ага, он у меня кафельный, — закивал Афимин, — когда мокрый, поскользнуться можно за здорово живешь.
Иногда Говорухин сомневался, что в единственном целом глазе Афимина можно разглядеть проблески разума. Невозможно разглядеть то, чего не существует.
Он молча продолжил наблюдение. Урод Аленичев и женщина… как там ее звали… постояли немного у ступенек отеля, поболтали. Потом женщина помахала на прощание рукой и направилась по тротуару к перекрестку.
Говорухин крутанул ручку двери, вышел на улицу и пошел в сторону Аленичева. Парень, не обращая внимания на человека в офицерской форме, повернулся к нему спиной. Говорухин ускорил шаг. Где-то за спиной сопел, догоняя, Афимин.
Аленичев немного задержался на крыльце, кажется, прикуривал, и этого хватило, чтобы Говорухин в три прыжка преодолел ступеньки и крепко сжал пальцами плечо урода.
— Аленичев? Николай?
Он чувствовал, как напрягся парнишка. Он почти видел, как внутренности молокососа сотрясаются от страха. Да и голос дрожал:
— А что-нибудь случилось?
— У тебе серьезные проблемы в институте, — произнес Говорухин, впивая пальцы в костлявое плечо и с удовольствием отмечая, что у урода наверняка останутся синяки. В любом случае, синяков вскоре значительно прибавится, — тебя там не очень любят.
— Меня вообще, это, мало кто любит. — Ответил Аленичев, подумав. — Можно повернуться?
— Только медленно, — предупредил Говорухин, — я нервный, могу что-нибудь сломать.
Аленичев предупреждению внял и действительно не шалил. В уголке его губ застряла забытая и не прикуренная сигарета.