Ловец снов
Шрифт:
— Останься на ночь, — предложил Джоунси, наблюдая за Ноэлем. Малыш плюхнулся пухлой попкой на траву под столом и увлеченно пытался запихнуть в пупок остатки сосиски.
— И слушать, как твои оглоеды воюют и шарят по всему дому? — поежился Генри. — Кстати, понравился мой комплект ужастиков Марио Бейвы?
— Знаешь, я больше не по этим гайкам, — задумчиво произнес Джоунси. — Как-то на нет сошло. Сегодня у нас фестиваль Кевина Костнера. Начинаем с «Телохранителя».
— Мне показалось, что ты больше не поклонник ужастиков.
— Ну и хитрозадый же ты! — рассердился было Джоунси, но тут же пожал плечами и ухмыльнулся. — Ладно, это я так.
— За отсутствующих друзей, — проговорил Генри, поднимая банку.
— За отсутствующих друзей, — повторил Джоунси, последовав его примеру.
Они чокнулись и выпили.
— Как Роберта? — спросил Джоунси.
Генри улыбнулся:
— Прекрасно. На похоронах я боялся…
Джоунси кивнул. На похоронах Даддитса они поддерживали ее под руки, что было весьма кстати, потому что Роберта едва стояла.
— …но сейчас она пришла в себя. Поговаривает о том, чтобы открыть магазинчик кустарных сувениров. Конечно, она скучает по нему. После смерти Элфи Даддитс был ее жизнью.
— И нашей тоже, — добавил Джоунси.
— Наверное, ты прав.
— Мне так совестно, что мы бросили его на столько лет. Подумать только, он свалился с лейкемией, а мы, мать нашу, даже не знали…
— Знали, — коротко возразил Генри.
Джоунси взглянул на него, подняв брови.
— Эй, Генри! — окликнула Карла. — Какой тебе бургер? Хорошо про…
— Только не сырой! — крикнул он в ответ.
— Есть, сэр, как прикажете, сэр! Будь лапочкой, возьми малыша, а то в этой сосиске уже больше земли, чем мяса. Забери его и отдай отцу.
Генри сбежал по ступенькам, выудил Ноэла из-под стола и отнес на крыльцо.
— Ени! — весело пискнул полуторагодовалый Ноэл.
Генри замер, ощущая, как по спине бежит ледяной холодок. Словно перед ним вдруг встал призрак.
— Ее, Ени! Ее! — визжал Ноэл, для пущего убеждения тыча Генри в нос извалянной в грязи сосиской.
— Спасибо, подожду своего бургера, — отказался он, не сбавляя шага.
— Не оцес мою асику?
— Генри будет есть свою, солнышко. Но, пожалуй, стоит взять эту пакость. Как только остальные будут готовы, получишь новую.
Он выкрутил сосиску из ручонки малыша, плюхнул его на колени Джоунси и снова устроился на ступеньке. К тому времени, как Джоунси выковырял из пупка своего сыночка горчицу и кетчуп, тот почти спал.
— То есть как это «знали»? — подступил Джоунси к другу.
— Оставь, Джоунси! Может, мы бросили его или пытались, но думаешь, Даддитс когда-нибудь покидал нас? Ты веришь этому после всего, что случилось?
Джоунси покачал головой. Очень медленно.
— Кое-что забывалось, кое-что мы переросли, но мы навек отравлены той историей с Ричи Гренадо. Она разъедала нас, совсем как Оуэна Андерхилла — тот случай с разбитым блюдом Рейплоу.
Джоунси не нужно было спрашивать, что за случай: в Вайоминге у них было бесконечно много времени, чтобы рассказать друг другу недостающие части истории.
— Знаешь, есть старое стихотворение о человеке, пытавшемся обогнать самого Бога, — задумчиво протянул Генри. — «Небесная гончая». Даддитс, конечно, не был Богом, упаси Господь, но он был нашей гончей. Мы бежали быстро, как могли, но…
— Так и не смогли вырваться из Ловца снов, верно? — договорил Джоунси. — Никто из нас так и не сумел. А потом пришли они. Байрум. Безмозглые споры в космических кораблях, созданных другой расой. Это все, чем они были? Все, чем были?
— Думаю, мы никогда не узнаем. Прошлой осенью мы нашли ответ только на один вопрос. Веками мы смотрели на звезды и спрашивали себя, одни ли мы во вселенной. Что ж, теперь мы знаем, что не одни. Большая радость, ничего не скажешь! Джерритсен… помнишь Джерритсена?
Джоунси кивнул. Разумеется, он помнил Терри Джерритсена, флотского психолога, из той команды, что допрашивала их в Вайоминге. Он еще любил подшучивать над тем, как типично для дядюшки Сэмми засунуть его в такую глушь, где ближайшая вода — коровий пруд Ларса Килборна. Джерритсен и Генри стали близкими — если и не друзьями, то лишь потому, что не позволяла ситуация. Пусть с Джоунси и Генри хорошо обращались, все же в Вайоминге они не просто гостили. Зато Генри Девлин и Терри Джерритсен были коллегами, а подобные вещи всегда имеют значение.
— Джерритсен с самого начала предполагал, что ответы получены на два вопроса: мы не одни во вселенной и не единственные разумные существа во вселенной. Я всячески старался убедить его, что второй постулат основан на ложном посыле, все равно что дом, построенный на песке. Не думаю, что до него дошло, но мне, похоже, удалось посеять в его душе зерно сомнения. Чем или кем ни были байрумы, они не кораблестроители, а раса, построившая корабль, вполне могла исчезнуть. Или превратиться в байрумов.
— Мистера Грея глупым не назовешь.
— Нет, он удивительно поумнел с той минуты, как пробрался в твою голову, с этим нельзя не согласиться. Мистер Грей был тобой, Джоунси. Украл твои эмоции, твою память, твою любовь к бекону.
— Я теперь его в рот не беру.
— Почему-то это меня не удивляет. Он похитил твою индивидуальность, а это включало и вывихи подсознания. Все, что ты любил в ужастиках Марио Бейвы и вестернах Серджио Леоне, все, что питается страхом и насилием… старина, мистер Грей обожал это дерьмо. И почему бы нет? Все это примитивные орудия выживания. И как оставшийся последним из своего вида во враждебной среде, он хватался за любое орудие, до которого мог дотянуться.