Ловите конский топот. Том 1. Исхода нет, есть только выходы...
Шрифт:
– Ну что вы так сразу? – Арчибальд очень по-настоящему выглядел расстроенным. Помешали мальчику-дауну поиграть с котятами. – Не хотите, не надо, сейчас все сделаю…
– Только не сразу, а то есть дураки – когда мотор закипит, они пробку радиатора отвинчивают. Плавненько, плавненько, – проявил профессиональную подготовку Шульгин. – Пусть натанцуются и напьются, вплоть до отключки, а прочие «положительные эмоции» убирай, до исходного уровня и даже ниже. Фригидность и ситуационная импотенция. У всех сразу. Доходчиво?
Антон отвернулся к окну и нервно курил. Пожалуй,
– Хорошо, Андрей, так сейчас и сделаю. Гормональный фон плавно опущу, здравомыслия прибавлю. Тебе виднее, конечно, а я… Я старался как лучше: помню, как всем моим гостям-людям нравилось «любить друг друга». Но не у всех получалась, как у вас называется – «взаимность». Вот я и захотел сделать этот маленький подарок всем сразу. Чтобы сегодня каждый был счастлив…
– Следующий раз, когда вздумаешь осчастливить «всех и сразу», предварительно посоветуйся…
– С тобой, с Александром?
– Лучше с обоими сразу. Для снижения статистической погрешности. А остальное – нормально, не бери в голову. И покруче тебя люди ошибались.
Но момент представился уж больно удобный: противник деморализован, сбит с позиций. Если в душе еще и верит, что остается великим полководцем, так конкретно сейчас, когда Старая гвардия бежит, а артиллеристы рубят постромки, бросая пушки, он готов поверить в то, что ты умнее и сильнее его. Тут его и брать голыми руками. Что я и сделал, сам почти не веря, что получится.
– Да, кстати, Арчибальд! Помнишь антиномию про Бога, который то ли может создать камень, который не в силах поднять, то ли нет?
– Помню, и все толкования этой темы христианскими и иудейскими мудрецами. Процитировать?
Пока он напрягал свои мозговые ячейки в этом направлении, поскольку подобие приказа на их активизацию якобы поступило, я опять резко сломал тему.
– При случае. Пока у меня вопрос попроще. На самом ли деле ты по просьбе Шульгина перед нашей эвакуацией создал ему убежище, непроницаемое для любых ментальных и материальных сил ваших хозяев? Я помню, как это выглядело с моей непросвещенной точки зрения, а по-правде?
– Да, было так. Я не осознавал себя личностью, такой, как сейчас. Услышал отчаянный призыв человека, нравящегося мне больше, чем «хозяева». Догадался, что ему, всем вам, Антону грозит большая опасность. И сделал так, как просил человек Александр. Ты знаешь, что защита получилась непроницаемой?
– Спасибо. Молодец! – словно кусочек сахара умной собаке бросил за правильный поступок. – А теперь ты снять ее можешь? С того места, где организовал?
Оцените тонкость игры. Я сосредоточил возможную в этой обстановке душевную энергию, чтобы дать понять Замку, будто лично заинтересован в снятии блока. Одновременно якобы маскируя истинную причину такого желания. То ли некое внутреннее соперничество мною двигало, то ли желание использовать обозначившиеся внутри Братства противоречия в собственных корыстных целях. Например, получить возможность наблюдать и подслушивать то, чем Шульгин станет заниматься в своем якобы неприступном убежище.
Даже очень образованного и культурного человека обмануть не трудно, если превосходишь его силой характера, цинизмом, а главное – мотивацией, что же говорить о железке, сколько бы терабайт его псевдомозг не умел обрабатывать в текущие секунды?
– Прости, Андрей, – с ощутимой долей вины и сожаления сказал Арчибальд. – Что сделано, то сделано. Задача была такая, я ее исполнил. Теперь та область, подвластная Александру, мне недоступна. Императив был категорическим. Отменить я его не в силах. По той же причине, что я не стал подчиняться приказам из Департамента соответствия. Любой намек на готовность к компромиссу ведет к поражению. Лучше уж сразу взорвать крышки кингстонов…
Ишь ты, и в этом разбирается.
– Очень и очень жаль, – сказал я, протянул в сторону Арчибальда новую сигару, и он мне ее тут же поджег выхваченной из жилетного кармана зажигалкой. Нет, ну, в общем, правильно, кто он, и кто я!
– Почему жаль?
– Теоретически. Иногда может возникнуть необходимость связаться с другом «поверх барьеров»…
Шульгин курил у окна с таким видом, будто находится в совершенно пустой комнате. Не слышал разговора и не хотел слышать.
– Извини, Андрей, это за пределом моих возможностей. Что сделано, то сделано. Зато, – оживился он, – я могу устроить тебе такое же…
– Зачем? – спросил я. – Александр от враждебных веяний скрывался, а мне от кого? Тут сейчас только друзья. Особенно ты! Никогда не видел столь всемогущего и бескорыстного друга. Мне от тебя прятаться за непроницаемой стенкой?
– Ну, тебе может захотеться провести время с другой женщиной, – осторожно сказал Арчибальд. – И чтобы никто не увидел…
– Кроме тебя, и так никто не увидит. За обычной каменной стенкой и деревянной дверью. Ты сам от себя хочешь мне защиту поставить? – мстительно ответил я.
– Андрей, зачем же так?.. – Господин в смокинге определенно расстроился. – Я могу увидеть абсолютно все, что захочу. От совокуплений питекантропов до возвышенной любви Тристана и Изольды… Мне нет нужды подглядывать за кем-то из вас!
– Хреновая возвышенность, – ответил я. – Если у них что и было, то на грязных покрывалах затруханного замка, по которым толпами ходили блохи, а под кроватью шныряли крысы… Простыней и прочей гигиены тогда еще не придумали.
– Нет, ну ваш цинизм…
– Какой цинизм! В чем? Простые реалии жизни.
Хорошо я сумел загнать Арчибальда в дебри рассуждений никчемных, но требующих массы интеллектуальных, плохо алгоритмируемых усилий.
– Значит, не можешь снять защиту с того убежища?
– Значит, да. Вот ответ на задачу о камне. Сотворить смог, а поднять не могу. Ты, пожалуй, первый подвел меня к мысли о границах могущества и воли…
Мне показалось, что он опечалился.
– Александр Иванович, – позвал я Шульгина. – Мы тут только что разрешили одну нерешаемую задачку, по поводу чего необходимо расслабиться. Присоединяйся, а то стоишь, как Каменный гость…