Ловушка для Ангела
Шрифт:
— Я никуда с тобой не поеду, Владик, а если силой увезешь, знай, убью или тебя или себя.
— Алло, девушка, что за бред!
— Не бросайте трубку! — заорала я. — Скорая, пожалуйста, тут огнестрельное ранение, на улице… Черт, я не знаю какая это улица!
Литвинов лишь махнул обреченно рукой.
— Уезжаем! — скомандовал Владик стоявшему в растерянности мордовороту Антону.
Слава богу. Уезжайте навсегда, желательно в преисподнюю!
— Владик, надеюсь, когда-нибудь ты поймешь, что значить по-настоящему любить!
Литвинов оглянулся.
— Девушка, что за бред вы
— Черт возьми, да какая же это улица?! — заорала в отчаянье я.
— Это не улица, дорога к коттеджному поселку Клыково 37, - подсказал Влад и запрыгнул в серый джип.
— Дорога к коттеджному поселку 37, ой, Клыково 37, огнестрельное ранение в бок. Пожалуйста, быстрее, прошу вас, крови очень много!
Снова подбежала к Евдокимову, положила побледневшую черноволосую голову к себе на колени.
— Линочка, ты такая красивая, настоящий Ангел!
Мужская рука приподнялась, пальцы, мои любимые волшебные пальцы прошлись по мокрой от слез щеке. Пелена соленых капель превращала красивые шоколадные глаза в огромные озера нежности и боли. А потом рука упала безжизненной плетью. Евдокимов потерял сознание… ИЛИ?!
— Андрей!!! — завопила истошно я. — Андрей!!!
Всюду, куда ложился мой взгляд, белая густая дымка. Даже мои ноги идут по сгущенному белесому газу, но самое странное, почему-то я не проваливаюсь сквозь него, не падаю вниз. Облака. Вот она — истинная обитель Ангелов. Наверное, мой персональный Ангелочек решила поиграть со мной в прятки.
— Лина, ты где?! — заорал я в туман, зовя шалунью-голубоглазку.
Но ни звука не раздавалось в ответ. И от этой полной тишины тревожно забилось в груди сердце.
— Лина, Ангел мой, где ты?!
Даже эхо не откликнулось на мой призыв.
А потом туман стал редеть, потихоньку рассеиваться. Вскоре проступили очертания милого деревянного домика, утопающего в цветущих вишневых деревьях. Какая красотища! Настоящий эдемский край. Не будь наивным, Андрей, обители праведников ты не заслужил, убийцы и насильники не попадают в рай. На резном крылечке показавшегося деревянного домика сидела красивая светловолосая девушка. Мой Ангел. Побежал к ней, ступая широкими шагами прямиком по твердому туману. Только нет, Андрей, девушка намного старше, чем-то неуловимо похожа на твою голубоглазую девочку, но совсем другая.
— Здравствуй, Андрей, пришел с сыночком повидаться?
— Сыночком?
Женщина вытянула руку, на ее ладони, весело агукая, лежал младенец, совсем крохотный, не больше яблочка. Он хватал женщину за пальцы своими миниатюрными ручкам, смотрел на меня глазками-пуговками, улыбаясь доверчивой улыбкой абсолютно довольного маленького человечка.
Проглотил вставший в горле ком.
— Я не знаю, как вас зовут, точнее, забыл, мне нужно найти Лину.
— А Лина осталась там, на земле. Знаешь, доченька снова плачет, и я не могу ей помочь.
— Черт, мне нужно попасть к своей девочке! Как мне вернуться назад?!
— Если бы я знала, Андрей.
Трясущимися пальчиками погладила широкий мужской лоб, тонкий аристократический
— Хороший мой, пожалуйста, не умирай! Я ведь тоже хочу сделать тебя счастливым.
Несколько проезжающих мимо машин остановились. Их водители что-то говорили, задавали мне какие-то вопросы, но я не отвечала, лишь едва касаясь, гладила пальчиками прекрасное лицо моего Андрея.
— Скораяяя, черт возьми, где же скорая! — кричала я в пустоту. — Почему она так долго едет!
А потом я его поцеловала, прямо в серые губы. В сказах поцелуи любимых оживляют. Я ведь ангел, касания моих губ должны обладать волшебной силой. Сказки… Андрей по-прежнему оставался тяжело неподвижным.
— Пожалуйстааа! — завыла, непонятно к кому обращаясь, я. — Пожжалуйстаа…
Схватила холодные мужские пальчики, поднесла их к своим губам и начала на них дуть, пытаясь согреть своим ангельским дыханием. А из горла жутким воем рвались на свободу рыдания.
— Медики приехали, — услышала я чей-то голос.
Выскочившие медработники забирали у меня моего Андрея, грузили неподвижное тело на носилки.
— Можно я поеду с вами? — обратилась я к какой-то женщине в белом халате.
— А вы кем доводитесь раненому?
— Я-я его Ангел, — ответила доктору и снова заревела.
Женщина заулыбалась светлой добродушной улыбкой.
— Раз Ангел, то поехали.
— Куда?! Девушка, вы должны ответить на вопросы, — остановил меня за локоть мужчина в форме.
Оказывается, полиция тоже успела приехать, а я даже не обратила внимания.
— Родненький мой, какие вопросы… Пожалуйста, потом вопросы. Я должна быть с ним, моим Андреем. П-пожалуйста.
Кажется, вид у меня был пронимающий, в красивых серых глазах полицейского читались жалость и понимание.
— Хорошо, мы поедем следом.
Операция длилась вот уже почти два часа, я всё это время в окровавленной одежде металась по коридору больницы. Молилась, плакала, в отчаянье рвала на себе волосы, снова молилась, а еще постоянно донимала медсестер вопросами. Для них шёл обычный рабочий день, казалось, они были совершенно равнодушными к моим переживаниям. Рассуждали о каких-то кремах, парнях, возмущались вредными пациентами, повторяли однообразные фразы поступающим в больницу о том, когда какие анализы нужно сдать и куда пройти, чтобы сделать электрокардиограмму. Наверное, по-другому нельзя при их работе, если за каждого переживать, можно просто чокнуться. Но, боже мой, разве можно обсуждать такие будничные дела, когда мой Андрей где-то в простенках больницы на операционном столе борется за жизнь.
— Скажите мне хоть слово, как там мой Андрей?!
— Девушка, сколько повторять, идет операция.
— Как идет?! Неужели нельзя что-нибудь узнать?
— До окончания операции — нет.
Схватилась в отчаянье за голову, повернулась и застыла столбом, на меня смотрели темные проницательные глаза, совсем как у моего Андрея. В них застыла тревога, которая постепенно сменилась сначала удивлением, потом негодованием.
«Девочка, он этого не мог сделать. Я знаю своего сына. Я его воспитала по-другому. Прошу тебя, Ангелина, не бери грех на душу».