Ловушка для Буратино
Шрифт:
— Разреши я попробую, Леша, — сказала Лика.
Толстый, с кислым лицом, неспеша встал со стула.
Лика села на его место. И теперь уже ее пальцы забегали по клавиатуре. На экране высветилось пустое белое окошечко. В это окно Соломатина вписала по-английски: парижские кладбища.
— Теперь надо подождать, — убрала она руки с клавиатуры.
Ребята стали ждать. Толстиков сгонял на кухню и сделал себе большой бутерброд с двумя котлетами.
Он и остальным предложил по бутерброду, но ребятам было не до котлет.
— О, да здесь хакеры орудуют, — раздался вдруг веселый голос.
Ребята повернулись к двери и увидели… Лешу Толстикова. Только на двадцать лет старше.
— Папа! — обрадовался Леша. — А мы и не слышали, как ты пришел. Пап, у нас ничего не получается. Помоги, а?
— А что вы хотите?
— Нам нужна информация о парижских кладбищах. Мы вошли в Интернет. А машина уже двадцать минут молчит.
— Ничего удивительного, — сказал папа Толстиков. — У Петербурга нет прямого соединения с Парижем. Наш компьютер сначала выходит на компьютер в Гатчине, компьютер в Гатчине выходит на компьютер в Москве, компьютер в Москве выходит на компьютер в Финляндии, а уж после этого финский компьютер соединяется с парижским компьютером.
Едва он закончил свои объяснения, на экране выскочила большая страница.
— Что я вам говорил. — Папа Толстиков наклонился к экрану. — Пожалуйста. Вся информация о парижских кладбищах. — Он стал быстро переводить с английского. — Книги о кладбищах, фильмы о кладбищах, памятники на кладбищах… о, даже песни о кладбищах… Вас что конкретно интересует?
Димка показал на Лику.
— Соломатина хочет узнать, где похоронена ее дальняя родственница.
— А она русская? — спросил папа Толстиков.
— Да, русская, — закивали ребята.
— Тогда первым делом поглядим русское кладбище Сен-Женевьев-де-Буа. — Папа Толстиков подвел стрелку к строке «Сен-Же-невьев-де-Буа». Клик-клик — щелкнул он кнопкой.
Тотчас страница заменилась другой страницей.
— Как зовут родственницу?
— Елизавета Аркадьевна Горохова-Данилова, — сказала Лика.
Папа Толстиков поманипулировал «мышкой». На экране возник длинный список фамилий на русском языке.
Клик-клик — щелкнул папа Толстиков кнопкой. И от списка остался один раздел на букву «Г».
— Горохова… Горохова-Вавилова… Горохова-Ваганова… — принялись читать вслух ребята фамилии тех, кто похоронен на кладбище. — Ой, смотрите, даже Горохова-Вампи-роваесть…
— А Гороховой-Даниловой нет, — радостно сказала Лика.
— Вот она! — Молодцов ткнул пальцем чуть ли не в самый экран.
— Елизавета Аркадьевна Горохова-Данилова, — растерянно прочла Лика. — Участок № 4, могила № 36.
— Хотите посмотреть фотографию надгробного памятника? — неожиданно предложил папа Толстиков.
— Хотим, — ответили ребята.
На экране появился мраморный православный крест с надписью:
Елизавета Аркадьевна Горохова-Данилова.
Чуть ниже шли две даты — год рождения и год смерти.
— Умерла пять лет назад, — упавшим голосом сказала Лика.
— Вот чертова чертовщина, — доедая бутерброд, пробормотал Леша.
— Ну что, убедилась, Соломатина? — спросил Димка, когда папа Толстиков вышел из комнаты.
— Нет, не убедилась, — упрямо ответила Лика. — Может, это простое совпадение.
— Чтоб одновременно совпали фамилия, имя и отчество, такое редко бывает.
— Но все-таки бывает, — упорствовала Лика.
— А что, если тебе, Лика, у самой тети Лизы узнать? — сказала Катька. — Была у нее в Париже родственница с такой же фамилией, именем и отчеством?
— Ни в коем случае! — воскликнул Молодцов. — Если Горохова-Данилова — Буратино, то Соломатина глазом не успеет моргнуть, как на том свете окажется.
— Тогда надо дяде Грише все рассказать, — заявила Катька. — Пусть он разберется.
— Ни в коем случае! — на сей раз воскликнула Лика. — Не хватало еще, чтобы к тете Лизе пришли из уголовного розыска и начали ее допрашивать. Да бедную старушку удар хватит.
Орешкина развела руками.
— Ну а что делать, Лика?
— Я знаю, что делать, — сказал Димка. — Мы установим за Гороховой-Даниловой и Гошей наблюдение.
— А за Гошей-то зачем? — спросил Толстиков.
— На всякий случай. Настоящий сыщик всегда должен иметь запасной вариант. Если версия с Гороховой-Даниловой не подтвердится, нам придется устанавливать наблюдение за Гошей. А так мы за ним уже заранее будем следить.
— И что дальше? — спросил Ромка.
— Ясно что, — ответил Леша. — Горохова-Данилова выведет нас на французскую агентуру. Да, Дим?
— Соображаешь, Толстый. Кстати, эти шпионы не обязательно французские. Они могут быть и казахские, и иракские… Любая страна заинтересована в получении материалов по проекту «Голограмма», — повторил Молодцов слова полковника Шустрова. — Слежку будем вести с утра до вечера.
— А как же школа? — заволновался Леша.
— Придется прогуливать.
— Прогуливать? А если Изабелла Юрьевна узнает? Она же нас в два счета из школы вытурит.
— Не вытурит, Толстый. Наоборот, гордиться будет, что ученики ее школы раскрыли шпионскую сеть и вывели на чистую воду бандита Вуратино.
— Ох, вытурит, — качал головой Леша, — ох, вытурит…
— В общем, так, — подытожил Молодцов, — с этой минуты мы становимся оперативно-следственной группой. Слежку начнем с завтрашнего дня. Я и Ромыч будем следить за Гошей. Катя и Толстый — за Гороховой-Даниловой. Через день меняемся. А ты, Соломатина, будешь следить за ними у себя дома.
— Интересно получается, — сказала Лика. — Вы, значит, утром сумки взяли и якобы в школу пошли. А я что маме скажу, почему в школу не иду?