Ловушка для графа
Шрифт:
– А слева хороню виден дом Ранело, – словно не слыша намека Лидии, пояснил Ротвелл. – Этот человек разбил великолепный парк и подарил его Лондону. Главный вход в зал находится справа.
Вскоре они вышли из кареты, к ним присоединились Джеймс и леди Ротвелл, ехавшие в другом экипаже. Все пятеро вошли в огромный, сверкающий огнями зал, и Лидия, нагнувшись к самому уху Мэгги, прошептала:
– Правда, он похож на волшебный дворец?
Мэгги кивнула, хотя не совсем была согласна с этим определением. Они стояли в центре просторного амфитеатра примерно в пятьдесят ярдов диаметром. Расписные с позолотой декорации показались ей кричащими и безвкусными. Стены опоясывали двойные ложи, разделенные между собой резными пилястрами. Прямо напротив главного входа на возвышении располагался оркестр.
Разряженные в маскарадные костюмы люди прогуливались вокруг оркестра или сидели в ложах. Мэгги заметила, что очень многие были, как и она сама, в домино и масках. В глазах рябило от переливающихся шелков, драгоценных камней и золота. Участникам маскарада предлагались всевозможные закуски и чай, хотя Джеймс ранее сокрушался, что, кроме чая, не будет ничего.
Она огляделась вокруг. Создавалось впечатление, что все присутствующие на балу заняты одними разговорами и совсем не обращают внимания на игру оркестра. Шум, стоявший в зале, буквально оглушал.
Люди кружились по залу, вглядываясь в лица друг друга, как бы желая и себя показать, и других посмотреть. Из-за духоты многие сняли маски, дамы лихорадочно обмахивались веерами.
Ротвелл усадил всех в заранее заказанную ложу и предложил выпить чаю. Сделав пару глотков, Мэгги вновь осмотрелась. Навес над ложей и боковые перегородки скрадывали шум, и она смогла лучше разобраться в этой кутерьме. Оказалось, многие слушали певца, сильный голос которого просто завораживал.
– Мне совсем не понравился чай, – прервала ее мысли леди Ротвелл. – Это не более чем слабо ароматизированная горячая вода.
Лидия с улыбкой посмотрела на мать.
– Конечно, этот чай не такой ароматный, как твой, но, по крайней мере, здесь чувствуется лимон, и в такой чай не грех добавлять сахар, – она подмигнула брату.
Лидия уже давно сняла маску и заинтересованно разглядывала публику. Она то и дело улыбалась и кивала знакомым, а порой перекидывалась с кем-нибудь парой фраз.
Мэгги молча согласилась с мнением леди Ротвелл насчет так называемого чая. Действительно, обыкновенная теплая вода, в которую бросили две-три чаинки. Но, несмотря ни на что, она вдруг прониклась атмосферой праздника, царящего под сводами огромного зала, и когда Ротвелл предложил ей прогуляться, радостно согласилась. Джеймс и Лидия остались в ложе, чтобы не оставлять мать в одиночестве.
Граф с самого начала был без маски и попросил Мэгги тоже открыть лицо. Девушка поняла: он хочет, чтобы их увидели и узнали – и с удовольствием взяла мужа под руку, радуясь, как прекрасно сочетается ее голубое домино с его серебристо-серым нарядом. Их часто останавливали, и Ротвелл представлял Мэгги не только как свою жену, но и как дочь знатного шотландца, стоящего во главе большого клана.
Мэгги поняла, что он делает это намеренно. Особенно явно это проявилось, когда они предстали перед принцем Уэльским. Принц, присутствовавший на балу со своей супругой, учтиво склонился к руке Мэгги, когда та присела в реверансе, а принцесса Уэльская довольно дружелюбно обратилась с вопросом:
– Леди Ротвелл, я правильно поняла, вы из Шотландии?
– Да, мадам.
– Надеюсь, не из самых труднодоступных мест?
Прежде чем Мэгги нашлась что ответить, на выручку пришел Ротвелл – очевидно, он слушал, что говорит принц, и одновременно прислушивался к разговору жены с принцессой.
– Моя жена – дочь могущественного шотландца Эндрю Мак-Друмина из рода Мак-Друминов. Он многое сделал, чтобы расширить присутствие англичан в Северной Шотландии.
– О, как это восхитительно! – отозвалась принцесса. – Леди Ротвелл, вы непременно должны побывать у нас в Лейстер-хаузе. Мы будем вам очень рады.
– Эдвард, ты сошел с ума! – сказала Мэгги, когда они двинулись дальше. — Как ты смеешь говорить об отце такие вещи!
– Я сказал правду, дорогая, моя цель – добиться их расположения. Я ценю их дружбу, хотя они не всегда ладят с королем.
– Неужели они действительно твои друзья? Сознаюсь, я…
– Все знают, по некоторым вопросам я вполне согласен с принцем и горячо его поддерживаю. Бывают и разногласия, а он, кстати, из тех, кто терпимо относится к критике. Тем не менее я нужный ему человек, поэтому принц проявляет ко мне снисхождение. Будучи чрезвычайно экстравагантным, принц часто попадает в трудные ситуации, из которых нелегко выбраться. В таких случаях ни отец, ни Парламент ему не помогут, и тут наступает мой черед. Между прочим, мы иногда играем в гольф. О Господи! – он поднял лорнет. – Что она делает?
Мэгги проследила за его взглядом и увидела Лидию в окружении поклонников. Похоже, девушка была вне себя от счастья.
– Просто развлекается, – Мэгги была недовольна, что Ротвелл повел ее по направлению к ложе.
– Эта болтовня может стоить ей жизни, – пробормотал граф едва слышно. – Она говорит прежде, чем думает, и в этом намного превосходит тебя. Черт! Опять возле нее крутится этот Деверилл!
– Если они разговаривают так же тихо, как ты, в этом гаме их никто не услышит. – Но Мэгги прекрасно понимала его беспокойство и без лишних возражений пробиралась сквозь толпу. Лидия радостно улыбнулась им и представила элегантно одетую крупную девушку, стоявшую рядом с Томасом Девериллом, как Офелию Балтерли.
Мэгги вежливо поздоровалась с леди Офелией и постаралась не слишком ее разглядывать. Разговор велся на повышенных тонах, чтобы каждый мог услышать другого, и Мэгги не смогла принять в нем участие. Неожиданно она поняла, что ее оттеснили от Ротвелла и ничего не оставалось делать, как вернуться в ложу.
Джеймс помог ей пройти к своему месту, а Лидия любезно подобрала широкие юбки, освобождая проход. Леди Ротвелл разговаривала с дамой из соседней ложи и не обратила на Мэгги ровно никакого внимания.
– Ну и что из того, что Томас был там, Фредди? – неожиданно громко прозвучал возмущенный голос Лидии. – Я сама была на маскараде у леди Примроуз! Значит, если Томас – якобит только потому, что там был, то и меня можно отнести к их числу, да?
Все разом замолчали и уставились на Лидию. Никто не знал, как реагировать на ее заявление, молчание грозило затянуться. Наконец раздался спокойный голос леди Офелии:
– Хорошо сказано. Эти мужчины ничего не смыслят в политике. Вот если бы во главе государства стояла умная женщина, подобных рассуждений не было бы. Каждое невинное высказывание воспринимается как государственная измена. Подумать только! Томас, проводи меня к моей компаньонке. Она, наверное, уже заждалась.