Ловушка для ходящей
Шрифт:
Мы с мамой идем следом. Дорога проходит быстро, но в молчании. Мне кажется, мама старается успокоиться, ее разбирает нервная дрожь. Мне скорее интересно, рядом с ней страхи, наоборот, отступают. Перед самым домом я, наконец, его вижу: сад необыкновенной красоты, в котором растут лилии и ирисы. По крайней мере, так рассказывала Кловис. Красивая арка, увитая диким виноградом с необычно-яркими красными листьями, служит туда входом. А рядом...
Теперь я понимаю, почему Тео сказал, что вид Салвиила меня не испугает. Я вижу отца со спины. У него абсолютно-белые волосы... не такие
Тео приближается к архангелу, мы остаемся на отдалении. Подойдя к мужчине почти вплотную, произносит:
– Здравствуй, Спаситель...
– Тео?
– мужчина оборачивается, смотря на моего ангела снизу вверх, и я отмечаю морщинистое лицо и бледную кожу на нем. Руки выглядят так же. Движения скованы и по-старчески скупы и осторожны.
– Это правда ты?
– Я, - выражения лица Тео я не вижу, но точно знаю: улыбается.
– Ох, Творец тебя разбери, мальчишка!
– радостно выдыхает Салвиил, и я понимаю, что звуки его голоса для меня дороже всего на свете. Воспоминания кружатся в голове вихрем: это он на ночь читал мне сказки. Смеялся вместе со мной, подбрасывая на руках, несмотря на громкие увещевания мамы, и тут же принимая в объятия снова. Он объяснял, что означает тот или иной цветок в саду. Горло сжимает спазм, но я из последних сил сдерживаюсь, чтобы не заплакать. Это действительно мой отец.
Салвиил, между тем, медленно поднимается во весь рост, и я отмечаю, что он, если перестанет сутулиться, окажется почти на голову выше Тео. Смотрит почти прозрачными, ничего не выражающими глазами. Боже, папа, что сотворил с тобой Кельвин? Сможешь ли ты когда-нибудь об этом рассказать?
– У меня есть для тебя подарок, - Тео делает еще один шаг навстречу архангелу, после чего обнимает мужчину и крепко прижимает к себе. Я почти ахаю, но в последний момент сдерживаюсь и в немом изумлении продолжаю смотреть на творящееся руками любимого чудо: бледные кожные покровы Салвиила окрашиваются нормальным телесным цветом, исчезают морщины, открывая взору красивое живое лицо, волосы и брови становятся того непонятного сочетания, меняющегося от оранжевого до темно-каштанового, как и у меня, только без черных вкраплений некромантии. А глаза, когда архангел отстраняется от Тео и удивленно разглядывает свои руки, приобретают небесный оттенок голубого. Кажется, я начинаю понимать, в кого у меня такие звездочки на радужке...
– Целитель, - с улыбкой констатирует Салвиил, и голос обретает еще и глубину. Потом мужчина внезапно замечает нас с Кловис.
– А кого ты с собой привел?
Мать дергается от подозрительности, сквозящей в его вопросе, но тут же выходит из положения, гордо вскинув голову и направляясь мимо сада к ступеням деревянного домика, который при близком рассмотрении от своего нежно-коричневого цвета кажется уютным и теплым. На ходу Кло бросает:
– Я заварю лимонный чай.
– Он теперь стоит на полке выше, - как-то растерянно и вместе с тем привычно отвечает Салвиил, но мать только махает рукой:
– Разберемся!
Вот это женщина, проносится мысль в голове. Даже собственный страх использует себе во благо. Не прошло и пяти минут, а уже снова получила доступ к жилищу папы. Я невольно восхищаюсь и улыбаюсь, глядя вслед.
– Ну а ты, девочка?
– внимание архангела целиком и полностью сосредотачивается на мне.
– Что-то я не припомню на своей памяти знакомых некромантов. Кроме Тео, конечно.
– А ты приглядись, Спаситель, - называет его Тео привычным именем, и я делаю шаг вперед.
У него и правда в глазах сверкают золотые звезды. И от этого вид Салвиила кажется по-настоящему неземным. Я приглядываюсь, чтобы увидеть в пространстве выход на изнанку, и внезапно зажмуриваюсь от яркого света, окружающего мужчину. Я помню, как у Тео сверкали его отрубленные крылья. Так вот, у Салвиила они в целости и сохранности.
– Никого не напоминает?
– тем временем добавляет Тео, и Салвиил начинает пристально меня разглядывать. Я стою ровно, не шевелясь и боясь лишний раз сделать вдох.
– Лилия?
– догадка внезапно озаряет его лицо, и мне становится ясно, почему до этого ненавидела свое прозвище. Просто никто не мог произнести его так, как это делал он! Смягчая и без того нежные буквы, заставляя почувствовать себя маленькой счастливой девочкой. Только теперь я понимаю, что значит это чувство...
– Рен, папа, - скорее по привычке, чем действительно того желая, поправляю я.
– Меня зовут Рен...
Меня хватают в охапку, преодолевая расстояние между нами в мгновение ока, и сжимают в объятиях так, что я начинаю ощущать хруст собственных костей. Шепчет какие-то слова, из которых я различаю только еле слышное "жива...", заключает лицо в ладони и все никак не может насмотреться. Не сдерживает катящиеся из глаз слезы, и я с удивлением отмечаю, что следую его примеру. Тео смеется. Тео за нас рад. Кажется, что из-за шторы на окне первого этажа я даже вижу, как осторожно смахивает слезу Кловис. Вот он, момент, после которого я наконец-то ощущаю, как разлетается на мелкие осколки стягивающая изнутри пружина напряжения. Я дома, в кругу семьи. Что еще нужно для счастья?
Внутренний голос тут же предлагает ответ, но я молчу, хитро поглядывая на Тео и оставляя решение до того момента, как мы останемся одни. Отец, схватив мою руку, а потом и любимого тоже, тащит нас обоих в дом, приговаривая, что у Кловис выходит самый вкусный лимонный чай по обе стороны Грани. Кажется, мама заочно прощена. Вот и ее желание наконец-то сбылось. Я вздыхаю и бросаю очередной взгляд на Тео. Пожалуй, сегодня ночью стоит выполнить еще одну давнюю мечту...