Ловушка для олигарха
Шрифт:
— Марианка одна живет, — говорил молодой, но уже тертый, прополощенный и спиртом «Рояль», и пивом с дихлофосом, и водкой в пластмассовых стаканчиках алкаш по имени Володя. — Одинокая женщина.
— Одинокой трудно сейчас, — покачал я головой, глядя на костяшки на руках.
— А то… Но у ней деньги-то водятся. Она в библиотеке работает. Умная.
— Откуда деньги в библиотеке? — не мог не удивиться я, поскольку, по моим понятиям, нет ныне более достойного жалости и нищего учреждения, чем библиотеки.
— А правда? — озадаченно
— Да нужен ты ей, — махнул рукой другой алкаш, который спонсировал мне фишки — его звали Пенсия. — К ней вон какие мужики шастают.
— Да уж. Фраера с башлями крутыми, — Володя покачал головой. — Я думал, что нравлюсь ей. Однажды даже на работу к ней пришел — она на Люсиновском тупике в библиотеке работает. Так вот, выходит она, я к ней. Говорю, мол, выдра моя не в счет. Я и книжки могу начать читать.
— Гы, вот только буквы выучишь, — заржали собутыльники.
— Чего ржете ? Между прочим, у меня в пятом классе в четверти по русскому четверка была, — Володя опять обиделся и отхлебнул пива.
— Отвергла? — с сочувствием спросил я.
— Ага. Говорит — отстань. Мол, тебя не хочу даже видеть. А если чего другого — так лучше головой в колодец. Так я за ней пешком до метро прошел. Издаля глядел, грустно так. Думал, обернется. А она обо мне и забыла. Нервная такая возбужденная. Я же не знал, что у нее с таким крутым шибздиком свиданка.
— С крутым? — поцокал я языком.
— Еще каким! Хлыщ такой, знатно упакованный. Они у метро встретились. Он из «Запорожца» вышел…
Судя по тому, как заржали собутыльники, эту историю Володя рассказывал не первый раз, и доверием особенным она не пользовалась.
— И чего? — выражая всем своим видом живейшую заинтересованность, подбодрил я Володю.
— А, ну их, — Володя махнул рукой в сторону приятелей и перегнулся через стол, ударил по нему ладонью. — Представляешь, «Запорожец», а за ним такая козырная иномарка! И он как бы босс, а те, кто в иномарке, вокруг него порхают… Слышь, а, может, машина с секретом?
— С каким? — полюбопытствовал я.
— Ну, может, крылья золотые, — подумав, предположил Володя, видно, мысль эта его осенила в первый раз и очень ему приглянулась. — Деньги так прячет.
— От кого? — спросил Пенсия,
— Ну, не знаю… А иначе чего с охраной и на «Запорожце»?
— Все перемешалось. Может, он деньги сделал, охрану нанять успел, а машину поменять — еще нет, — предположил я.
— Во, сразу видно, человек с разумением, — произнес еще один — огромный и пузатый красномордик, хлопая так по столу костяшкой, что доски чуть не проломились,
— В общем, крутой такой тип. На «Запорожце», в белом костюме и с бабочкой, — заключил Володя.
— С какой такой бабочкой? — буркнул Пенсия, — Зачем ему бабочка, когда у него такая деваха, как Марианка есть?
— Деревня, — постучал пальцем по столу Володя, — Бабочка это галстук.
— А, — с понятием протянул алкаш.
— После этого Марианка дома не ночевала. Потом появилась — морда довольная, — Володя сплюнул на землю и затянулся «Мальборо». — Дура!
— И чего, крутого домой не таскала? — спросил я.
— Не, чего не было, того не было, — покачал головой Володя. — Они где-то еще встречались, А последние дни Марианка тоскует. Ох, тоскует… Я ей говорю — я человек свободный. Выдра-то моя — это так, одно слово, что расписаны, — завел он. — Я с ней…
— Закончил! — завопил до того стойко молчавший четвертый алкаш и врезал фишкой об стол.
Я перевернул костяшки и, вздохнув, начал считать очки. Получалось, что пивом опять буду поить компанию я.
— Вон Марианка! — весь подобравшись и даже протрезвев слегка, воскликнул Володя, вперившись взором в идущую по тротуару с гордо поднятой головой девушку. Она была дородна и крепка — такие гипсовые с веслом в парке стояли. Значит, Инженеру по душе крупные формы.
Что ж, Марианна, я тоже переживаю, что Инженер исчез. И ждать мы его будем вместе…
Этой же ночью я присоединился к ее телефону, умудрился закинуть в квартиру микрофон, оставил во дворе старенькую машину — «Жигуль» первой модели, в котором была аппаратура считывания.
Теперь будем ждать…
На платформе партийного грузовика стояла огромная бочка пива — уже третья. Вокруг кружился, давился, матерился, ликовал, балдел, огорчался, стонал, стенал и вопил народ. Пиво! В этом слове есть нечто сокровенное, что толкает людей вперед и заставляет работать локтями. Потому что пиво бесплатное. Потому что пива — хоть залейся. И потому что, поднапрягшись, добраться до этого пива возможно.
К пивку прилагались листовки с суровым ликом вождя и синим по белому воззванием: «Голосуйте за либеральную партию! Мы вас любим!»
Либеральная партия любила этих людей. А люди сейчас любили либеральную партию. Потому что давали пиво. Потому что было весело. Потому что из уст ораторов-либералов звучали не заунывные призывы типа «спасем отечество», «обеспечим победу рынка на всех фронтах», а неслись такие любимые и понятные нашему человеку мат, площадная брань, веселые и чудовищные обвинения всех и вся. А главное — обещания.
Эдуарда Ширшиновского сегодня не было. Он доверил общение с любителями пива перед Всероссийским выставочным центром своим наиболее шустрым и говорливым помощникам. Конечно, до шефа им было далековато, но они вызубрили основные постулаты и пристрастия избирателя.
— Голосуйте за нас, и Россия поднимется с колен! Это заверение особого интереса не вызвало. Жалкие хлопки,
— Пенсии — в три раза вырастут. Зарплаты — в четыре!
Оживления больше. Крики — даешь!
— Всеобщая амнистия! Оживление росло.