Ложь без срока годности
Шрифт:
– Наверное, это мой рок – усмехнулся он фотографии, – и погибну я от руки красавицы.
В этот момент в комнату вошла растерянная Зинка, на ней была надета униформа горничной, только какого-то странного кроя. Юбка была неприлично короткая, так что при слабом наклоне будет выглядывать филейная часть. Вырез на груди тоже был неприлично огромный, а на спине и вовсе уходил глубоко вниз.
– Это что? – всё ещё ошеломлённо спросила Зинка, пытаясь разглядеть себя в старое зеркало, висевшее в кабинете.
– Ну, – стал тянуть Эндрю, пытаясь подобрать слова, – смело, конечно, но в целом мне как мужчине нравится.
– Ещё бы, – усмехнулась Мотя, она тоже проснулась
– Ты сдурела! – закричала Зинка. – Я что тебе сказала купить, я где тебе сказала купить! Как я полечу без костюма?
– Почему без костюма? – удивилась правда не понимающая такой реакции Мотя, – это самый лучший костюм. Ни один мужик мимо не пройдёт.
Зинка уже набрала побольше воздуха в лёгкие и вспомнила все ругательные слова, какие знала, а Мотя даже зажмурилась от предчувствия беды, как прозвучал звонок в дверь, такой спасительный для обеих. Зинку он удержал от нравственного падения, а Мотю – от бури, которая была готова обрушится на её голову. В ярости Зинка пошла открывать дверь, совсем забыв, что на ней надето.
На пороге стоял Шурик, она сразу поняла по его ухмылке, что он пьян. После смерти деда он частенько приходил к ней подшофе, рассказывал какие-то замысловатые истории о кораблях и пиратах и засыпал в гостиной на диване. Естественно, Зинку всё это радовало, во-первых, одной было очень грустно в пустом доме, а во-вторых, она любила его и все эти задушевные разговоры воспринимала как проявление его любви к себе.
– Привет, красотка, – оглядев её с ног до головы, сказал Шурик.
У Зинки сразу побежали мурашки, только он мог так называть её, вызывая при этом приступ нежности.
– Я очень переживал, ты не брала трубку, а ты, оказывается, мне сюрприз готовила, – взгляд у него стал масляным и каким-то туманным.
Зинка тоже расплылась, голова перестала работать, она даже на мгновение забыла, что у неё в доме куча гостей, и постаралась встать, как ей показалось, более выразительно.
В это время Алексей, приняв душ, понял, что всё-таки забыл взять в коридоре приготовленные заботливой хозяйкой полотенца. Он помнил, что, если открыть дверь ванной, до них будет буквально шаг, и решил рискнуть. Старые стены дома, которые строились на века, скрыли от него присутствие в коридоре людей, и Алексей, открыв дверь, выглянул в коридор, чтоб убедиться в безопасности операции. В этот момент пьяный Шурик как раз снимал ботинки – увидев голого мужика, выглядывающего из ванной, от неожиданности упал, но, быстро оценив ситуацию и сложив вместе костюм на Зинке и Алексея в неглиже, начал, не успев подняться, прям с пола извергать ругательства.
– Ты что, обалдела, дрянь, – закричал Шурик и, запустив ботинок прямо в голову Алексею, начал последними словами оскорблять растерявшуюся от произошедшего Зинку.
В Алексее несколько секунд боролись два чувства: стыд за свой вид и злость за ботинок, который отпечатался на лбу. Но решили всё ругательные слова Шурика в сторону Зинки, которых она, по мнению Алексея, не заслуживала. Девушка вызывала у него уважение и даже страх, по крайней мере, характер у неё был сильнее Лёшиного. Если быть откровенным до конца, Алексей ещё полгода назад не знал такого разнообразия ненормативной лексики, рос он в интеллигентной семье, в образцово-показательном дворе и дружил с точно такими же ребятами, но спасибо нынешнему соседу, который снимал соседнюю с ним комнату в квартире, он в полной мере ознакомил маменькиного сынка Алёшу с данным сленгом.
– Ты как с девушкой разговариваешь?! – зарычал Алексей и, схватив свою трость, которая стояла тут же у гардероба, одним ударом вырубил орущего гадости молодого человека. Затем гордо взял полотенце с тумбочки и молча удалился обратно в ванну.
Мотя и Эндрю, которые выбежали на крики из комнаты, стояли с открытыми ртами. С обожанием глядя в дверь закрывающейся ванной комнаты, Матильда сказала:
– Вот видишь, Зинаида, а тебе мой костюм не понравился, из-за тебя мужики подрались, нет, зря я поменяться согласилась, надо было мне горничной оставаться.
Глава 6
Самолёт или жизнь
Зинка спала очень глубоко, так, когда непонятно – сон это или явь. Ей снился итальянский Сан-Ремо, любимый курортный городок деда. Раз в год они обязательно отправлялись туда. Если это было лето, то нежились на шезлонгах синьора Рикардо, чья семья уже сто лет держала в пользовании кусочек пляжа. Там все были друг с другом знакомы, знали, какой кофе предпочитает синьор Савелий и его дочка, Зинку все воспринимали дочерью этого приятного русского мужчины. Но не всегда удавалось посетить этот душевный городок в сезон тёплого моря, и тогда они просто прогуливались по променаду. Там до сих пор стояли пальмы, подаренные городу царицей Марией Александровной, супругой нашего царя, в качестве своего благоволения – за это она была удостоена небольшого памятника на набережной в тени своего подарка.
– Мы, друг мой Зинка, ничем не хуже царской семьи, – говорил дед, как всегда улыбаясь одними глазами.
По пути они обязательно заходили в православную церковь Христа-спасителя, ставя свечки своим небесным покровителям и отправлялись в главное место развлечений, старое казино Сан-Ремо. Там, получая приток адреналина в кровь, они с лёгкостью проигрывали несколько сотен евро.
– Ты не считай деньги, – смеялся дед, видя, как Зинка расстраивается проигрышам, – просто получай удовольствие от игры, в этом весь смысл казино. Сюда необходимо приходить, имея в кармане несколько лишних купюр, именно лишних. Нормальные люди приходят сюда для развлечения, а не для заработка. Кто же приходит сюда выигрывать, обязательно всё оставит в кассе, те же, кто приходит получать удовольствие от азарта, без вариантов останутся в плюсе.
И вот сейчас ей снилось казино, большой стол с зелёным сукном, разноцветные фишки и дед, по обыкновению сидевший напротив. Зинка с замиранием сердца смотрела на шарик, летевший по кругу над цифрами, ей так нужно было двадцать четыре, число, на которое она поставила все оставшиеся у неё на сегодня евро, что до боли стиснула пальцами краешек стола.
– Сколько раз тебя учить, – назидательно сказал дед, сдвинув брови, – не тянись за выигрышем, получай удовольствие от игры. Слышишь, Зин, – глядя прям ей в глаза, сказал дед, – помни, твоё расследование – это тоже игра.
В ту же секунду поняв, что она спит, а дед, который чересчур внимательно сейчас смотрел на неё, умер, Зинка в страхе проснулась. Но она не спешила открывать глаза, двигатели самолёта мирно гудели, а рядом она услышала возмущённые голоса своих коллег и решила ещё немного побыть спящей.
Со вчерашнего вечера её настораживал выбор деда, она ни на миг не сомневалась в его компетенции, да честно сказать, сразу поверила в то, что он придумал какую-то особенную систему, но то, что эта чудесная система именно сейчас дала сбой, она тоже не сомневалась. Компания подобралась странная и уж точно ни на что не годная: что эти личности не способны на совместные действия, а тем более на серьёзное расследование, в этом Зинка была уверена на все сто процентов.